«Но как бы поверить этому голосу Друга, Христа, который так же сейчас зовет на краю моей жизни мою собственную совесть по имени, и говорит ей, чтобы она вышла из того, что стало для нее теснее всего: из своих грехов, страстей, отчаяния, неверия, неправды, чтобы она вышла из своих смертных объятий трусости, подлости, неискренности, двуличия, чтобы она, душа, как некогда Лазарь, освободилась от гроба прошлого и вышла на свободу, покаявшись, вернувши себе дыхание, в настоящее».
Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.
Всечестные отцы, дорогие братья и сестры, сегодня мы становимся свидетелями Священного Евангелия, которое зовет нас поверить в чудо воскрешения четверодневного Лазаря. Зовет, потому что только наша собственная воля, которая делается основой нашей веры, и может стать открытой дверью, как некогда Бог открыл дверь для умершего Лазаря.
Из Евангелия мы знаем о том, что и сам праведный Лазарь, и его семья были очень близки в дружбе и в общении с Господом и Спасителем Христом. Мы знаем, что Господь во время Своей земной жизни к каждому человеку обращал Свой взор и Свое внимание, но являл Он и человеческое, когда по-человечески с особым отношением относился к Своим друзьям, среди которых был Лазарь и его семья.
Мы знаем из Евангелия, что Лазарь заболел, и, хотя был в возрасте, о котором можно было бы сказать совершенно убежденно: ему бы жить и жить. Но, однако же, скоротечная болезнь забрала Лазаря из среды живых. Лазарь умер и его похоронили. Христос, находясь далеко от этого места, в это же самое время говорит Своим ученикам: «идемте и разбудим Лазаря».
Это первое, что глубоко потрясает наше обычное сознание, в котором нередко нам кажется, что со своими испытаниями и со своими проблемами, болью, бедой мы остаемся всегда наедине. Христос был далеко от Лазаря, но при этом Он был и рядом с ним. И когда сказал ученикам о смерти Лазаря, то сказал это потому, что никогда не оставляет тех, о ком скажет: «вы – друзья Мои». Хотя нам иногда и кажется, что явное Его отсутствие, или неизменяющийся ход жизни, или нарастающая боль, горечь, потеря, как будто бы свидетельствует о том, что Его нет рядом.
Это станет еще известно из того, что скажет Марфа, которая выбежит, чтобы встретить Христа и скажет Ему прямыми словами: «если бы Ты был здесь, мой брат бы не умер». Это не упрек к присутствию Божиему. Это не упрек к тому, что Бог отвернулся от Своих друзей или задержался там, где находился, говоря о Христе. Это не упрек к тому, что Он не услышал молитвы. Это такая выраженная человеческая слабая вера, которая, впрочем, еще и свидетельствует о том, что без упования на Бога не выстоять, не выжить, не верить.
Когда Марфа произносит эти слова «если бы Ты был здесь, то мой брат был бы жив», то, кажется, эти слова находят свое отражение, как некоторое эхо, во многих из нас. Нередко именно язык упрека становится нашим языком общения с Богом. Когда мы как бы с себя слагаем всякое соучастие и говорим о том, что «ну, теперь я уже ничего не могу сделать».
Человек может сделать многое, пока жив. Пока жив, он может молиться. Пока жив, он может прощать. Пока жив, он может верить. Пока жив, он может бороться. Пока жив, он может дружить. Пока жив, он может благодарить Бога. Человек может многое, пока жив.
Нередко это многое так помещается в эти слова сестры Лазаря Марфы, что неудивительно, почему Христос так ответил ей: «ты знаешь, что Я есть жизнь». Ты знаешь, на кого надеяться. Он прежде, чем разбудить от сна Лазаря, будит Марфу, а вместе с ней сейчас будит и души каждого из нас. Не думай, что Меня нет здесь. Ты себе даже представить не можешь, насколько ты ошибаешься. Я всегда рядом с тобой. Какими бы дни твоей жизни не были, Я никогда не отворачиваю Своего лица от твоего, даже если в это лицо Мне горько смотреть. И говорит ей прямо: «не бойся, только веруй».
Дальше идет ко гробу, как повествует Евангелие. И уже у гроба Он показывает Свое человеческое, когда плачет. Цена слез Христа как цена всей Вселенной. Мы только можем представить себе, что же в этих слезах была за боль и горечь. Мы часто плачем, когда теряем свое, принадлежащее нам.
Хотя по-настоящему кроме собственной души нам ничего не принадлежит. Ничего. Все, что есть в нашей жизни, дал Бог. Это не мое. Это данное мне. Христос же плакал о Своем.
В отличие от того, что иногда наше собственное горе становится таким, в котором мы выплакиваем то, что теряем, к чему привыкли, без чего нам кажется тяжело. Но со временем пройдут дни, пройдут годы, пройдут и слезы. Христос же плачет над тем, что всегда Его – над жизнями людей. Он плачет над тем, что принадлежит Ему – над делами Своего творения, которое, оступившись, наелось земного и отвернулось от неба. Он плачет по тому, что попадает в землю, как взятое из земли. Впрочем, не принадлежит земле, потому что жизнь была дана свыше. Он плачет над другом, которого жалеет не потому, что тот ушел не потому, что тот так рано окончил свою жизнь. Он плачет над другом, с которым никогда не расстается и даже за порогом смерти.
Он еще и плачет о том, что Ему предстоит шагнуть за этот порог. И уже завтра мы будем вспоминать Его торжественный вход в Иерусалим и дальше Его путь на Голгофу. Он плачет о том, что смерти верят больше, чем жизни, о том, что неправда кажется, как будто бы громче, чем правда. Он плачет о жестокости и подлости, которые заменили милосердие, прощение и надежду. Он плачет о том, что вера стала событием временным, а неверие, как оправдание своих собственных грехов, стало долгим. Он плачет о том, что стало много холода, потому что друг с другом перестали делиться теплом. Он плачет о том, что верят в смерть, а не в жизнь.
И словно отвечая на вопрос, о чем же плачет Христос, когда Он подошел к двери гроба Лазаря, этой пещеры, и приказывает отнять камень, открыть ее. Та же Марфа говорит Ему: «уже смердит». То есть «если Ты был бы здесь, он бы не умер, а вот теперь посмотри на то, что случилось без Тебя». Теперь мы уже больше верим смерти. Уже смердит – это не только о физическом, о естественном происходящем, тогда, когда душа отнимается от тела, это и тогда, когда эти слова произносятся над другим человеком, о котором потеряна вера в его жизнь. Мол, уже отдайте его в руки смерти, уже ничего не сделать, уже ничего не исправить, уже ничего не изменить.
Иногда, надышавшись этим смертным запахом, и собственная душа впадает в отчаяние и уныние. Как посмотришь на свою жизнь, она, что пещера Лазаря, уже смердит. Столько в ней умерших надежд, столько в ней умерших данных обещаний, слов, столько в жизни умершей дружбы, столько в жизни умершей правды, что кажется, она уже смердит. И головы не поднять, и полной грудью не вздохнуть, и будущего не увидеть.
И вот стоит эта Марфа перед открытым гробом своего брата, как будто бы моя собственная душа перед своей жизнью и с ужасом говорит: «уже смердит, ничего не сделать». Что же Христос? Он же сказал ей: «не бойся, только верой». Я всегда с тобой. Ты знаешь, что Я есть жизнь. И смотрит в эту пещеру, и кричит в эту пещеру, как будто бы кричит моей собственной совести: «Лазарь, выйди вон из этого гроба».
Куда деваться другу, когда его зовет Друг? Лазарь выходит оживший. Его освобождают от погребальных одежд. И весь народ удивляется произошедшему.
Но как бы поверить этому голосу Друга, Христа, который так же сейчас зовет на краю моей жизни мою собственную совесть по имени, и говорит ей, чтобы она вышла из того, что стало для нее теснее всего: из своих грехов, страстей, отчаяния, неверия, неправды, чтобы она вышла из своих смертных объятий трусости, подлости, неискренности, двуличия, чтобы она, душа, как некогда Лазарь, освободилась от гроба прошлого и вышла на свободу, покаявшись, вернувши себе дыхание, в настоящее.
Предваряя общее воскресение из мертвых, как об этом поет сегодня Церковь, Господь открывает нам удивительную тайну – чей голос ты слышишь, тому голосу и повинуешься. Послушался бы голоса, который говорит: ничего не сделать, уже смерть вступила в свои права и смердит. Послушался бы голоса ложных друзей, которые зовут в прошлое, оставаться в этой мрачной пещере и прошлых, и ошибок, и падений, и останешься там. Послушаешься голоса Друга, Создателя, Бога, Спасителя, Искупителя, и выйдешь из прошлого, и выйдешь из смертного.
Христос плачет, потому что больше верят неправде, чем правде. Поверим сегодня изо всех сил своей жизни в правду воскрешения Лазаря, поверим в то, что он смог даже умерший выйти из оков смерти. И на призыв Христов «выйди» из того, что стало мертвым, встанем и пойдем, дадим своей совести, своей душе свободу, как некогда воскресшему Лазарю от погребальных одежд. Освободим свою совесть от того, что так сковывает ее горьким воспоминанием смертности, и дадим ей одежды свободные, одежды, которые позволят нам высоко к небу поднять руки со словами «Осанна, благословен грядущий во имя Господне». Аминь.