Первое, впрочем, не представляет интереса, так как построено сравнительно недавно и в настоящее время служит резиденцией пристава, заведующего Большим и Малым Карачаем: так называется местность, населенная татарским племенем — карачаевцами и представляющая треугольник, образуемый водоразделами кубанско-кумским, тебердо-зеленчукским и главным хребтом. Но хумаринский храм заслуживает серьезного внимания, как памятник глубокой старины.
В 1829 году итальянский архитектор Бернадацци осматривал этот храм. “Я увидел, — говорит он, — строение, возведенное по всем правилам искусства и очень прочное, своды которого сделаны целиком из тесанных камней, а все арки — из превосходного кирпича”. Архитектурный стиль храма, несомненно, византийский; сооружение же его, по мнению Бернадацци, относится ко времени Юстиниана Великого (527 — 565 гг.). И в этом предположении нет ничего невероятного. Весьма возможно, что Юстиниан, восстановив христианство в Абхазии, устроив величественный храм в Пицунде, создав множество святилищ по черноморскому побережью (между прочим, в древнем Севастополисе — нынешнем Сухуми), обратил внимание и на Хумару, которая была хорошо ему известна, так как здесь проходили и жили византийцы. По преданиям, здесь был однажды Лев Исаврянин. Сюда ссылались византийские преступники. И вообще, Хумара, благодаря своему выгодному положению на равнине, у ворот в современный Карачай, запирающих доступ к перевалам, была одним из крупных населенных пунктов в верхнем течении Кубани.
Но если даме и не углубляться в такую отдаленную старину, все же несомненно, что постройка церкви в строго выдержанном византийском стиле должна быть отнесена не позже, как к X — XI веку, когда вся прилегающая к Хумаре местность была населена не магометанами-карачаевцами, а христианами, находившимися под непосредственным влиянием греческих миссионеров. Великое переселение народов смело здесь христианство и уничтожило храмы. Из них сохранились лишь наиболее прочные, вроде хумаринского. Страна же подпала под власть сначала хазар, затем половцев и, наконец, в XIII в. монголо-татар, принявших магометанство в XIV в. и заповедавших распространение его огнем и мечом. Потомки этих фанатиков, нынешние карачаевцы, сделались мирными пастухами и хлебопашцами, отлично уживающимися с чуждыми им по вере и национальности русскими.
В начале 90-х годов прошлого столетия хумаринский храм был реставрирован, и в построенных около него деревянных кельях поселилось несколько монахов. Так возник нынешний Георгиевский скит.
Утром мы отправились в эту древнюю церковь. Был праздник, и с вершины горы Шоана, к скалам которой как будто прирос скит, раздавался колокольный благовест к обедне. Сначала, у подошвы горы подъем не представляет большой крутизны, и потому идти было легко. Но последняя, верхняя треть горы обрывиста и крута. С усилиями, еле переводя дуть, мы взошли на скалу, послужившую непоколебимым фундаментом для многовековой церкви. Над ней высится еще скала, которая собственно и составляет вершину горы Шоана. К этой-то скале и прижалась маленькая хумаринская церковь, из которой теперь доносились звуки богослужебного пения. Мы было направились внутрь, но, обойдя храм кругом, очутились на узенькой площадке перед ним, обращенной к Кубани. У наших ног зиял крутой глубокий обрыв. Далеко внизу сверкала река. Маленькие, игрушечные домики селения разметались в беспорядке на ее берегу. Вправо и влево в синюю даль уходила речная долина. Кругом толпились скалы и утесы, то совершенно обнаженные и дикие, то густо покрытые лесом. И вдали, из-за этих скал грозно и величественно поднимались к небу гиганты, в морщинах которых кое-где сверкало серебро никогда не тающего снега.
По крутым лесенкам и узким коридорам деревянной пристройки мы вошли в церковь, бедную, убогую и тесную, но освященную еще теми молитвами, которые возносились в ней почти тысячу лет назад. Для славы таких церквей, мне кажется, не нужны ни чудеса, ни мощи: они сами — чудо и нетленные мощи, способные вызвать в душе человека самые чистые и святые восторги.
На клиросе пели два или три монаха, а среди церкви усердно молилась старушка. И в этой тесноте, скудости и малолюдье, в этом тихом безыскусственном пении старческих голосов было что-то трогательное, захватывающее и скорбное...
А. Мощанский. Военно-Сухумская дорога // Исторический вестник, № 11. 1916
Републикация с сайта http://www.vostlit.info/