Год рождения Владимира неизвестен. Его отец Святослав родился в 942 (летописная хронология условна в этом периоде), а старший сын Владимира Вышеслав — около 977, откуда историки выводят год рождения Владимира 960-й с точностью до нескольких лет. Как сообщают поздние источники XVI века (Никоновская и Устюжская летописи), Владимир Святославич родился в селе Будутине (Будятине), куда разгневанная княгиня Ольга сослала Малушу. Как предполагал Д. Прозоровский, будучи раздатчицей милостыни (занятие христианки), Малуша нарушила со Святославом заповедь "не прелюбодействуй»", и именно это вызвало гнев Ольги.
Мнения исследователей о локализации Будятиного села расходятся. Наиболее общепринятой считается версия, согласно которой Владимир Святославич родился под Псковом (д. Будник), в вотчине своей бабки княгини Ольги. По местному преданию, с его именем связано также близлежащее городище Владимирец, где он провел детство. Имеются также гипотезы, что село, где он родился, находится под Гомелем (с. Будатин) или Владимиром-Волынским (с. Будятичи).
О дальнейшей судьбе Малуши летописи не сообщают, а малолетний Владимир вернулся в Киев, где находился под присмотром княгини Ольги. Воспитанием его, возможно, занимался дядя по матери Добрын, так как в обычаях Руси было делом привычным доверять воспитание наследника старшим дружинникам.
По Повести временных лет Владимир среди сыновей Святослава был третьим по старшинству после Ярополка и Олега. Выдвигалась также гипотеза, что на самом деле он был вторым (старше Олега), так как получил от отца при его уходе на войну с Византией в 970 важный Новгород, в то время как Олег довольствовался Древлянской землей с центром в Овруче. Наставником и воеводой юного Владимира в Новгороде стал Добрыня.
Скандинавские саги рассказывают о том, как будущий король Норвегии Олаф I Трюггвасон провёл детство и юность в Новгороде. Мать Олафа, Астрид, бежала от убийц мужа в Новгород к конунгу Вальдемару (Владимиру), у которого служил её брат Сигурд, но по дороге она с ребёнком была захвачена разбойниками в Эстонии. Сигурд, собирая налоги в Эстонии по повелению Владимира, встретил случайно Олафа и выкупил его из рабства. Олаф рос под покровительством Владимира, позже был взят в дружину, где пользовался популярностью среди воинов.
В 972 году Святослав погиб, а еще через пять лет братья перессорились. Некто Лют, сын Ярополкова наставника Свенельда, охотился в древлянских лесах и был там убит. Свенельд поклялся отомстить. Ярополк пошел с дружиной на Овруч, при штурме городских стен Олег нашел свою смерть. В давке его попросту столкнули с моста в крепостной ров.
Владимир, у которого после смерти брата были все основания бояться и за свою жизнь, бежал из Новгорода в Скандинавию и вернулся оттуда уже с варяжским войском. Теперь настала пора страшиться киевскому князю. Как некогда Вещий Олег, герой знаменитого пушкинского стиха, Владимир с варяжской дружиной двинулся на юг.
У Ярополка не было достаточной силы, чтоб сопротивляться воинственным и жестоким варягам. К тому же в его ближайшее окружение вкралась измена. Боярин с говорящим именем Блуд давно переметнулся к новгородцам. Он то и присоветовал не слишком воинственному Ярополку явиться к Владимиру с миром. Однако брата своего Ярополк так и не увидел. Владимирова дружина подняла его на мечи, едва он только вошел на территорию лагеря. Так Владимир вокняжился в Киеве. Случилось это в 978.
В языческий период Владимир является нам во всем блеске и ярости молодой силы, не просвещенной светом христианства. Старому славянскому язычеству, до того достаточно бедному, Владимир пытался придать невиданное доселе значение. На холме, у берега Днепра, были выставлены новые идолы: "Перуна деревянного, а голова у него серебряная, ус золотой, Хорса Даждьбога, Стрибога, Симаргла и Мокоши", — как с ужасом перечисляет их имена летописец. Эта языческая демонстрация имела особый смысл еще и потому, что со времен Ольги в Киеве жило много христиан; те же новгородцы и варяги, которые пришли с Владимиром, были отъявленные язычники, многие еще и в воинственном скандинавском духе. Их кумиры хотели борьбы и требовали жертв.
Крайней точкой этого движения стали человеческие жертвоприношения по северному образцу, о которых ранее вроде бы и не слыхивали на Руси. Появились и первые мученики-христиане – варяг Федор и сын его Иоанн.
Между тем старое язычество с годами все больше показывало свою ограниченность. Оно не отвечало на главные вопросы все более усложнявшейся жизни: Что есть человек? Откуда он? Куда идет? Какова его посмертная судьба?
Под 986 годом "Повесть временных лет" помещает знаменитый рассказ о выборе веры. Сама эта легенда, — вне зависимости от ее фактологической точности, — чрезвычайно важна для понимания места и роли Руси, а потом и России в мировой истории. Большинство стран расположены внутри крупных цивилизационных миров, и исторические потоки действуют на их культуру, формируют и преображают ее. На Руси не так. Русь – пограничье, между Азией и Европой, между степью и лесом, между кочевниками и земледельцами. У нас от века существовал выбор, в какую сторону двигаться. Мы, при всем желании, не могли быть жертвами истории, материалом, — только творцами и соучастниками ее.
Выбирая веру, Владимир действует сам. Он ни в коем случае не подчиняется, — ни логике обстоятельств, ни случайности, ни, тем более, чужой воле. Это его решение, собственный путь, и он пройдет его вместе со своим народом…
Конечно, в Киеве в ту пору жило множество людей, которые бывали в Константинополе, слушали православную литургию, читали Писание, чтили иконы. Но князь решил еще раз испытать греков. Он послал специальное посольство, чтоб узнать мнение самых верных своих людей о православной вере.
Посольство это увенчалось полным успехом. Киевляне побывали на богослужении в храме святой Софии и были сражены красотой и величием литургии. "Как будто на небеса вознеслись", — рассказывали они. Это преклонение перед красотой и гармонией решило исход дела. Теперь Владимир только ждал удобного случая. Он даже спросил у бояр: "Где мне принять крещение?" "Где тебе любо", — отвечали бояре.
Смуты в империи дали Владимиру предлог, чтоб отправиться походом на Херсонес (Корсунь), ближайший к Киеву крупный греческий город (ныне – руины на окраине Севастополя). Русские осадили Херсонес и взяли его, и уже оттуда Владимир направил послание греческим императорам Василию и Константину, пообещав креститься, если те отдадут за него свою сестру Анну.
Царевна Анна приняла выбор Владимира как жертву, которую она принесла за веру и за свое Отечество. Понятно, она не хотела покинуть блестящий Константинополь и отправиться на север навстречу неизвестности, но такова была воля Божья. Однако, едва византийская царевна прибыла в Херсонес со свитой и духовенством, выяснилось, что князь медлит с крещением, вероятно, никак не может решиться. И тут случилось чудо. У Владимира разболелись глаза, он почти ослеп. Анна сказала ему: "Если крестишься, то исцелишься, если будешь откладывать крещение, то навсегда ослепнешь".
Владимир крестился и прозрел (произошло это, вероятно, на праздник Крещения Господня 6 января 988 года).
Домой Владимир отправился с царевной Анной, греческим духовенством, мощами св. Климента и Фива, иконами и священными сосудами. Корсунь он вернул, — в вено за жену свою, — как говорит летописец.
Явившись в Киев, князь первым делом крестил всех домашних, а истуканов с берега Днепра велел столкнуть в воду. Киевляне крестились в Днепре, многие из них были уже подготовлены к Крещению, других вдохновлял пример князя и его приближенных. Только самые закоренелые язычники бежали в леса. На месте гибели мучеников Федора и Иоанна была освящена и срублена первая в городе Десятинная церковь.
При жизни Владимира христианство распространилось по всему пути "из варяг в греки" и утвердилось на Русской земле.
Полностью преобразился и сам князь. Языческих жен и наложниц своих он выдал замуж, одна только Рогнеда предпочла постричься в монахини. Долгое время не решался казнить разбойников, говорил, что боится греха. Сказания о его милосердии передавались сотни лет из поколения в поколение. На княжьем дворе любой мог получить продовольствие и денежную милость. Более того, специальные люди развозили милостыню по городу, для больных и немощных, которые не могли явиться на княжеский двор к раздаче. Не напрасно в народе Владимир Святой получил и другое прозвание – Владимир Красное Солнышко. Он был любим, и являл каждому пример щедрости, справедливости и сострадания.
С Крещения началась история русской книжности и культуры, история русской духовности и образования. И вот что удивительно. Так же, как сам Владимир, только что страстный язычник, сразу по Крещению явил удивительные примеры христианской добродетели и любви к людям и Богу, так и его страна, только что дремавшая в тишине невежества и своей частной истории, приобщилась через Писание и Предание к истории универсальной, всечеловеческой, почти сразу же ее приняла и творчески переосмыслила. Так, меньше чем за поколение у нас появились и удивительные памятники отечественной словесности ("Слово о законе и благодати" митр. Илариона, "Повесть временных лет", "Поучение Мономахово сыновьям"), и собственные законы ("Церковный устав", "Русская правда"), и высокие образцы духовного подвига (от св. страстотерпцев Бориса и Глеба до подвижников Киево-Печерского патерика). И это было только начало исторического пути.
Уже в XIV веке мы находим его имя в святцах, а на Московской Руси он становится одним из самых почитаемых святых. Из Князь-Владимирских соборов, построенных по всей земле Русской, знаменитейшие храмы в Петербурге, Саратове, Киеве, Севастополе, и новый – в Херсонесе Таврическом.
Образ князя Владимира имеет для современной России судьбоносное значение. Он не только стоял у истоков христианства на Руси, но и воплотил те черты идеального и мудрого правителя, которые прошли сквозь всю отечественную историю. Пространство его судьбы, скрепившее север и юг, есть наше национальное достояние, корень наших достижений, побед, борьбы и духовного подвига.
"Величаем тя, святой равноапостольный великий княже Владимире, и чтим святую память твою, идолы поправшего и всю Российскую землю Святым Крещением просветившего…"