Матушка Антонина

01.04.2015
Просмотры: 3690

За окном вновь цветущими садами буйствует лето. Мы сидим с матушкой Антониной в уютной комнате небольшого дома. В нескольких шагах от него — всего-то пройти небольшой парк -— Покровская церковь. Для матушки она своеобразная цитадель духовной прочности и стойкости, единственный в жизни остров, где осталось ее прошлое, прекрасные, пусть и не всегда спокойные годы, прожитые в счастье с удивительным человеком, светлостью своей изумлявшей ее.

У нее цепкая, почти феноменальная память. Не чета молодым, порой не помнящим своих корней. Вернее, не очень стремящимся знать их. Перед ее глазами, как живая, прабабушка. Когда-то, молодую и красивую, что глаз не отвести, привез ее прадед из Турции. Потомственный казак все отмеривал сердцем. Да видно чувство было обоюдным: черноглазая, со жгучим, пронизывающим взглядом заморская красавица покорила душу казака, да и сама оказалась в его сетях. Здесь, на Руси, она и осталась навсегда, впоследствии крещенная, принявшая веру Христа. От прабабки унаследовала матушка привораживающую красоту лица, что и спустя годы не поблекла, да сильный характер, не раз спасавший ее в трудные периоды жизни.

В семье потомственного казака из Усть-Джегуты Ивана Максимова выросло шестеро дочерей. Каждая из них выбрала свой путь. Уже переехав с родителями в Черкесске, Тоня Максимова успешно окончила 9-ю среднюю школу. И сразу поступает на физико-математический факультет Черкесского учительского института. Точные науки ей давались легко, а профессия учителя в те годы была, пожалуй, самой престижной. Все дышало спокойствием и светлыми надеждами в жизни девушки, пока еще не пытавшейся заглянуть в будущее. Но судьба уже готовила испытания, постепенно подводя ее к тому заветному часу, когда необходимо делать один единственный выбор…

В августе 1953 года в Черкесск в Покровскую церковь приехал на послушание молодой семинарист из Ставрополя Василий Афонин. Статный, всегда подтянутый, почти с военной выправкой, и очень светлыми, чистыми глазами. На праздник Преображения Господня Тоня пришла вместе с бабушкой. Молодого семинариста она видела уже не впервые. В том же году, несколькими месяцами раньше, на Крещение Господня Тоня заприметила его. Да и как было иначе: среди сверстников подобного не встречала. Только не знала девушка, что за плечами у семинариста жестокая война, фронтовое лихолетье и незажившая рана памяти по погибшим на полях сражений однополчанам. И вспомнилось ей, что во время освящения воды в холодный январский день увидели прихожане удивительное чудо: совсем неожиданно, невесть откуда взявшийся белый голубь с сизыми, отливающими перламутром, крыльями сел на голову молодого священника Василия Афонина. Все посчитали тогда это за некое предзнаменование.

А вскоре в дом Максимовых пришли сваты — настоятель Покровского храма и благочинный православных церквей округа отец Борис Чикильдин и его супруга. Родители Тони не спешили с ответом: она еще училась, а сама тема замужества пока не обсуждалась. Да и будущий зять им был почти не знаком. Но отец Борис был настойчив: "Парень из хорошей семьи, порядочный, истинно верующий. Не сомневайтесь: вашей дочери с ним плохо не будет". Слова словами, но ведь известно, что сердца влюбленных подчиняются только законам небес. Там все и было решено.

Венчание назначили на конец января 1954 года. Для студентки учительского института, будущей учительницы, это был не просто смелый, а дерзкий шаг. Оголтелый атеизм крепкими цепями сковал общество 50-х годов.

"Предстоящее бракосочетание, — вспоминает спустя более полувека матушка Антонина, — держалось в строжайшем секрете. Венчание в церкви должно было пройти почти незаметно, в вечернее время, чтобы поменьше людей знали. Но куда там! Верно ведь говорят: "То, что знают двое, знают все".

Посмотреть на молодого семинариста и отчаянную девушку пришло в буквальном смысле полгорода. Яблоку негде было упасть. Даже стекла в правом притворе выдавили. Ведь это было, по сути, первое в Черкесске открытое венчание семинариста. Среди пришедших поздравить молодых, Тоня Максимова, уже сменившая фамилию на Афонину, не увидела многих верных, как ей всегда казалось, подруг по институту. Не сразу она поняла, что это только первый знак.

После свадьбы молодые поселились в доме Максимовых. Тоня усиленно готовилась к предстоящей сессии, все еще находясь в том неописуемом состоянии счастья, которое посещает человека, может быть, только раз в жизни. До сих пор матушка Антонина помнит тему экзаменационного билета последней для нее сессии — "Невесомость". Профессор с нескрываемым восхищением слушал свою студентку, но глаза его оставались грустными, почти стеклянными. "Я, конечно, ставлю вам "отлично", — подытожил преподаватель экзаменационную встречу. – Но должен огорчить: вы отчислены из института. Решение об этом уже принято. И оно бесповоротно. Вы поступили весьма опрометчиво, связав свою жизнь со священником. И, тем не менее, должен признать: учитель из вас получился бы отменный".

В феврале 1954 года Василий Афонин был рукоположен Архиепископом Ставропольским и Бакинским Антонием в сан диакона, а через месяц — в сан священника. И сразу же был направлен на служение в станицу Исправную. Вместе с ним уехала в свой первый приход и его супруга, уже в пожизненном статусе — матушка Антонина.

"В двадцатые годы станичную церковь почти до основания разрушили большевики, — уходит мыслями в прошлое матушка. — А молитвенный дом во имя Архистратига Божия Михаила представлял собой длинную саманную казачью хату, покрытую отжившей свой век черепицей. Потолок дома в любую минуту мог рухнуть. Проводить службу в нем было весьма опасно. И решил тогда отец Василий всем миром строить новую церковь. Ох, и намучились мы. Денно и нощно проводили на стройке. Стройматериалов не хватало, как и рабочих рук. Не каждый даже из верующих откликался на просьбу батюшки. Но через год новый храм, пусть и не такой роскошный, в станице все-таки появился".

Семья молодого священника снимала небольшую комнату на окраине станицы. Из приданого — только одеяло и подушка. Спали на полу. Только через три месяца отец матушки Антонины привез в Исправную железную кровать (она, кстати, до сих пор в подвале дома Афониных). "Жили бедно, но счастливо, — светлая тень пробегает по лицу матушки. — Вскоре из Орловской области приехала мама батюшки Ксения Кузьминична. Добрая, мягкая была женщина, но с твердым характером. Еще бы: столько она пережила за свою жизнь! Привыкла к ней быстро. Уже при первой встрече сказала, стараясь не обидеть меня: "Не называй меня мамой, для тебя я Ксения Кузьминична, а мама у тебя одна". Я и не обиделась, может быть, даже обрадовалась, что именно так началась наша общая жизнь во взаимопонимании и взаимоподдержке. Что и говорить, умная была женщина".

В станице Исправной в 1955 году родилась единственная дочь отца Василия и матушки Антонины — Виктория. Она навсегда останется для своих поистине святых родителей несказанным счастьем, а спустя годы бесконечной печалью и болью.

Виктории уже было время идти в школу, когда отца Василия Афонина перевели на службу в село Солдато-Александровское Ставропольского края. Девочка росла не по годам смышленая и умная. Рядом были родители, бабушка Ксения, многочисленные родственники по линии матери. Она была любима и обожаема всеми. А вот в первый класс Солдато-Александровской школы взять ее отказались. "Да в это трудно поверить, — матушка переворачивает еще одну страницу своей памяти, и ее взгляд уходит из пространства нашего разговора. — Прихожу к директору с документами, а она заявляет мне: "Ваша дочь учиться у нас не будет, не хватало, чтобы дочь священника переступила порог нашей школе". Я даже растерялась поначалу. Столько пришлось потом пройти инстанций, чтобы Вику все- таки взяли. И впоследствии ей немало пришлось пережить из-за принадлежности к семье служителя Церкви".

Всю жизнь матушка Антонина, напрочь забыв о себе, не смыкая по ночам глаз, изматывала себя, переживая за двух родных и близких людей – мужа и дочь. Сподвижница отца Василия, беззаветно преданная ему, она всегда была рядом, неся вместе с ним жизнеутверждающий свет учения Христа, проповедуя истинность православия, его миролюбивость и святую любовь ко всем живущим на этой земле. Виктория, выросшая в такой семье, не могла быть иной.

Матушка Антонина научила ее стоически переносить обиды и, мягко говоря, непонимание людей. Не обращать внимание на несусветные глупости, которые зачастую можно услышать из уст не ведающих, что говорят и делают. Но при этом сама матушка пропускала все невзгоды, выпадавшие на долю ее семьи, через свое беспокойное сердце, ни в коем случае не допуская, чтобы об этом знали ее родные.

Первое свое собственное жилье — небольшой кирпичный домик — Афонины смогли обрести только в Георгиевске, куда отца Василия перевели служить в очередной приход. Здесь Виктория окончила музыкальную и среднюю образовательную школы. На круглые пятерки. Но о золотой медали не могло быть и речи. По соображениям чиновников от образования дочь пастыря под эту категорию выпускников попасть никак не могла. Конечно, для многих ее сверстников такой поворот событий мог стать трагедией. Но не для Виктории. Благодаря урокам матери, она прекрасно понимала, что плетью обуха не перешибешь. А вера, которую вселяет отец, помогла, возможно, не одной сотне людей обрести себя и поверить в неминуемое торжество справедливости.

Все переживали вместе, сообща сносили выпавшие на их долю невзгоды и несправедливость, которых хватило в их совместной жизни предостаточно. Разве может забыть она, верная спутница и единомышленница на протяжении 53 лет, когда однажды не дождалась своего батюшку с очередной вечерней службы в одном из приходов в Чечне. Опережая друг друга, мрачные мысли разрывали сознание и сердце. Верить в плохое не хотелось. Но время шло, а ясности никакой. И только под утро третьего дня вернулся батюшка страшно избитый и истерзанный, оказавшись по доносу в подвале местных органов госбезопасности. Всех подробностей так и не рассказал, но с еще большим усердием и рвением посвящал себя верному служению Богу, избавлению людей от дурных привычек, наставляя их быть чище и гуманнее. Да разве можно рассказать, сколько мужества и стойкости понадобились матушке, чтобы никогда не опускать руки, не жалеть о сделанном когда-то выборе, постоянно воодушевлять отца Василия и вселять в него надежду, без которой не может начаться и завершиться земной день. Не каждая ведь женщина, пойдя за мужем и по пути им избранным, может безропотно снести переезд за переездом, отсутствие мало-мальски бытовых условий, гонения и неприкрытую иногда ненависть. А ведь за свою пастырскую деятельность отец Василий и матушка Антонина сменили 28 приходов на Ставрополье, в Калмыкии, Чечне и Карачаево-Черкесии.

И только в 1981 году, когда батюшку назначили настоятелем Покровского храма в Черкесске и одновременно благочинным православных церквей Карачаево-Черкесии, их жизнь стала обретать более-менее стабильный характер. Закончила Черкесское музыкальное училище и обрела собственную семью Виктория. Судьба, казалось, милостиво оборачивалась к людям, столько пережившим и просто умевшим ждать. Во дворе дома Афониных зазвенели детские голоса. Сначала на свет на радость дедушке и бабушке появилась Маша, затем Руфина, и, наконец, Иван. Дети не сползали с рук стариков, вселяя в них неизбывную радость и ощущение полноты жизни. Но черным вороном в семью Афониных коварно и неотвратимо влетела беда. Как-то не сложилась поначалу личная жизнь Виктории. Ушла от мужа к родителям с тремя детьми на руках. А потом тяжело заболела. Каждый день матушка Антонина десятки раз обращала свои взоры к Богу, просила Всевышнего пощадить единственную дочь и внуков. Перед каждой иконой в Покровском храме, где прослужила в хоре без малого 30 лет, ставила свечки. И жила только верой да надеждой…

…В теплый майский день 1990 года, когда все в природе взывает к жизни, в последний раз широко раскрыв глаза, как бы стараясь запомнить этот мир, Виктория 36 лет от роду безвременно ушла. Вмиг и надолго матушка Антонина погрузилась в бездну, беспросветное состояние, не сразу поняв, что случилось. Она и сегодня не помнит, как одевали и провожали в последний путь ее Викторию, какой лежала она в гробу перед тем, как навсегда обрести покой на кладбище в Черкесске. Сотни людей: коллеги, друзья, подруги, многочисленная паства отца Василия пришли проститься с Викторией и поклониться ей. Никто не скрывал слез – добрым, отзывчивым и очень порядочным человека, под стать родителям, была Виктория. Такой ее и запомнили. И только маленький Ваня, еще ничего не понимавший, глядел по сторонам и не осознавал пока своей личной трагедии.

В течение двух лет после смерти дочери, облаченная во все черное, матушка Антонина не пропускала ни одного дня, чтобы не побывать на кладбища у маленького холмика своей кровиночки. "Не дай Бог никому хоронить единственного ребенка, — смахнув слезу, незаметно блеснувшую на краешке глаз, матушка поворачивает голову к висящей на стене большой картине-фотографии. На ней – вся семья Афониных: отец Василий, матушка Антонина, Виктория, еще молодая и жизнерадостная, Маша и Руфина. Ивана пока нет. Далека еще и резкая, стянувшая навсегда сосуды сердца, боль от невозвратной потери. — Бок о бок с батюшкой постепенно перенесли мы это горе. Больше, конечно, он помогал мне превозмогать душевную рану, да сестры мои и люди добрые, порой совсем мне незнакомые. Спасали церковь и молитвы, но главное осознание ответственности за внуков, которым теперь, как никогда, нужны были внимание, забота и теплота".

Отец Василий и матушка Антонина мысли не допускали отдать сирот на воспитание государству, хотя возраст давал о себе знать. Как-то раз, когда матушка находилась еще в глубоком трауре, в дом Афониных пожаловали сотрудники органов социальной помощи. Вели они себя, вспоминает матушка, мягко говоря, не очень тактично. И недвусмысленно поставили вопрос о будущем детей и необходимости их распределения в специальное учреждение, даже не подумав, чего лишают оставшихся без опоры в жизни уже немолодых людей. Отец Василий и матушка Антонина отстояли свое право каждый день видеть, как растут внуки на их глазах, как набирают физическую и духовную силу, как радуются жизни и бережно перенимают семейные традиции. И даже не оформили свое опекунство, никогда не обращались ни в какую инстанцию за помощью, вложив в детей своей дочери самое лучшее. То, чем сами притягивали к себе людей.

Для Маши, Руфины и Ивана навсегда родным очагом остался дом бабушки и дедушки, где им всегда было тепло и уютно, где они согревали свои осиротевшие сердца и крепли духом. Под присмотром и теплой заботой бабушки и дедушки они закончили школу. Позже Маша и Руфина получили образование в Пятигорском государственном лингвистическом университете, Иван продолжил славный путь своего дедушки.

Матушка по-прежнему была рядом с батюшкой в его подвижнической деятельности. А через пятнадцать лет, вновь наденет траур, и снова будет стойко держаться, удивляя окружающих своей внутренней силой, как держится много повидавшее на своем веку дерево, чтобы дать молодым подняться и возмужать.

"31 мая 2004 года, — матушка старается скрыть подступающее к горлу волнение, — рано утром пробило сразу три колокола. Батюшка уже месяц лежал в больнице. В то утро я внутренне почувствовала: его больше нет. А когда в наш дом пришли из церкви, я была готова к страшному известию. К тому же за три дня до этого в Покровском храме прихожане заметили обновление иконы Божьей Матери".

Батюшку похоронили в ограде Покровского храма, в котором верой и правдой он служил не одно десятилетие. А оплакивали его уход не только христиане, но и мусульмане республики.

На склоне лет матушка Антонина, в которой так много молодого задора и оптимизма – дай то Бог каждому! – несмотря на все потери, не одинока. И не сломленной веткой на холодном, пронизывающем ветру жизни осталась она, как написала о себе яркая представительница русского литературного зарубежья Зинаида Гиппиус, оказавшись в эмиграции, но сумевшая выстоять на чужбине. Сегодня матушка под теплым, заботливым крылом своих родных и близких. Правда, Маша ныне от нее далеко. В Париже, где счастливо живет с мужем и маленькой дочуркой Евой, кстати, первой ее правнучкой. Светлые ангелы-хранители матушки- внучка Руфина, член Союза журналистов России, внук Иван, носящий имя Афонин, который окончил Ставропольскую духовную семинарию и его супруга Ульяния, подарившая совсем недавно матушке вторую правнучку. И вот сбылась, наконец, давняя мечта матушки Антонине, чтобы внук, выросший с двух лет на ее руках, был поближе к ней. Сейчас, по благословению архиепископа Пятигорского и Черкесского Феофилакта внук отца Василия и матушки Антонины Иван, а ныне отец Иоанн, служит в Никольском соборе Черкеска, строительство которого начиналось при самом активном участии его дедушки. И вот уже в одной из церквей столицы республики вновь, как и много лет назад, звучит, словно святая песня, такая знакомая не одному поколению благодарной паствы фамилия. А матушка Антонина каждый день без устали с нескрываемой гордостью усердно молится за ушедших и живущих родных и близких, за всех простых людей, за торжество спасительного света человеческого разума, за свое тяжелое прошлое и трудное счастье, которое ниспослал ей Бог на этой грешной земле.

М. Накохов, член Союза журналистов России

3690