Когда на склоне дней своих окинешь беглым умственным взором пройденный жизненный путь, невольно с особым чувством останавливаешься на воспоминаниях далекого детства. И припоминается тебе, как давно-давно от захожего странника, гревшего простуженные кости свои на теплых полатях радушной дьячковской хаты, слышал ты так много дивного и о пещерах Киевских и о подземных переходах из доходящих до самого Царьграда, и об Афоне, и о святом граде Иерусалиме. И припоминается далее картина Киево-Печерской лавры, и думалось тогда, что за ней скрывается другая картина, лучше ее, совершеннее, таинственнее. И помню, с каким страстным желанием хотелось мне, мальчику, проникнуть в эту область таинственную, видеть те места, о которых повествовал странник. Между тем лета текли. Из мальчика я стал юношей; далее достиг и возраста мужа совершенна. Много неведомого пришлось узнать мне; много невиданных мест пришлось повидать. С посохом странника в руках и с молитвой в сердце прошел я пространство от моря Каспийского до моря Балтийского, от Черного до Белого морей, плавал по рекам Волге, Оке, Днепру, Неве; в зимние стужи и летний зной шествовал по лесам и дебрям севера. Но давним и заветным желанием моим было – увидеть святоименный Афон, орошенный тучами слез подвизавшихся там святых отцов, напитанный кровью исповедников православия, освященный пребыванием чудных и цельбоподательных икон Богоматери и святых Божиих. Однако, желанию моему, — самому горячему, самому заветному, — не суждено было осуществиться доныне. Неоднократно доезжал я до Одессы, — но по не зависящим от меня обстоятельствам проникнуть за грань России я не мог.
А между тем знакомство с историей Русской Православной Церкви вообще и историей многострадальной Грузинской Церкви в частности открыло для меня новые перспективы. И пред моим духовным взором предносилась картина собравшихся апостолов для разрешения вопроса кому и в какую сторону идти на проповедь св. Евангелия? И вот между ними Пренепорочная, Пречистая Матерь Божия, благоволившая также принять участие в их трудах и пожелавшая взять жребий и для себя. На ее долю выпадает страна Иверская (Грузинская или Кавказ), куда Она хотела уже отправиться; появившийся ангел Господь сказал Ей: "не отлучайся из Иерусалима; страна, доставшаяся Тебе по жребию, просветится впоследствии и там утвердится жребий твой и будет там покров Твой". Таким образом, Кавказ с его многочисленными остатками священной и седой старины христианской неудержимо влек меня к себе в продолжение нескольких лет подряд. Мне рисовался окруженный ореолом святости и непоколебимой твердости духа облик святой равноапостольной Нины, — этой провозвестницы евангельских истин в Грузии, — представлялся мне лик 13 сирийских отцов, промыслом Божиим посланных сюда для этой же цели, далее – сквозь мрак пещерный я умственными очами созерцал многочисленный сонм святых Божиих, удалившихся от мира, чтобы вдали от сует его молиться за него Вседержителю. Мысленно лобызал я порог Мцхетского соборного храма, некогда хранившего величайшую святыню христианского мира – ризу Спасителя нашего.
С каждым годом желания путешествия по горам и удольям Кавказа усиливалось, и в первой половине ноября минувшего года побудило меня из далекой Астрахани отправиться в путь.
10 ноября выехав из Астрахани, 12 того же месяца я прибыл в Царицын. В Новороссийск прибыл вечером 13 ноября и тот час же остановился в прекрасном здании подворья Ново-Афонского монастыря, где я с удовольствием отдохнул после утомительной и продолжительной дороги. Между прочим, на следующий день, служащие здесь иноки сообщили мне весть о крайне печальном событии в Драндском Успенском монастыре (убийство абхазского игумена Евфимия) и о возбужденном состоянии духа закавказцев. Эти тревожные вести побудили меня изменить первоначальный план путешествия и предпринять обратный путь в Астрахань через Пятигорск и Кизляр.
Не описывая своих многочисленных остановок в пути, являвшихся следствием железнодорожной забастовки, не упоминая о лишениях и грабеже, которому подвергся на одной из многолюдных станций (Тихорецкой), не качаясь настроения служащих на дорогах и оберегавших станции казаков, скажу только, что на 8 января текущего года в глубокую ночь я сошел на станции Владикавказской ж. д. "Суворовской", с намерением отправиться утром во Второ-Афонский Успенский монастырь, находящийся вблизи г. Пятигорска и отстоящий от Суворовской более нежели в 30 верстах.
Ранним утром, 3 января, едва только рассвело, я, в сопровождении одного случайного путешественника, отправился в дальний путь. На протяжении двух-трех верст дорога шла равниною, затем встретилась довольно высокая гора, обогнув которую и войдя на нее, мы увидели пред собою группу пятигорских гор. Разрезанный, чистый горный воздух сокращал расстояние и позволял эти громады с особой отчетливостью. Заинтересованный этим чудным явлением я с удовольствием смотрел на эту группу, виденную мною прежде только на фотографиях. Расстояние, между тем, с каждой минутой сокращалось. Вот миновали мы экономию великого князя Николая Николаевича прекрасного виноградника и расположившимся близ него немецким поселком; вот прошли между двух гор "Верблюда" и " Быка", действительно имеющих форму названных животных и, взойдя через глубокую балку на вершину высокой горы, увидели пред собой в значительном отдалении так называемые "железноводские хутора", состоящие из двух-трех десятков маленьких, беленьких и чистых домиков. Миновали и хутора. Дорога пошла снова вверх. Влево от нас виднелась Железная гора, справа – стоял величественный Бештау, вершина которого была окутана густою непроницаемою пеленою облаков. Но-вот и Железноводск, один из известных целебных курортов, славный своими минеральными источниками. Небольшой по объему, Железноводск носит на себе отпечаток чистоты и изящества. В особенности хорошо здание ванн, устроенное в мавританском вкусе, железнодорожный вокзал и железная галерея. Впрочем, для более подробного осмотра Железноводска в распоряжении нашем не было свободного времени, так как день уже склонялся к вечеру, и необходимо было спешить к Бештау, чтобы под гостеприимною сенью Второ-Афонской Успенской обители найти себе временный прият и отдохновение.
Тот же час от Железноводска дорога шла в гору, покрытою густою лиственною растительностью, теперь обнаженную и лишенную жизни, но необыкновенно обильною в весеннее и летнее время, сообщающею всей местности чарующий вид. То, спускаясь с горы в глубокие балки, то снова поднимаясь в гору, достигли мы равнины и очутились у подножия горы Бештау, — одной из самых возвышенных гор Пятигорья. Благодаря снежным заносам, мы принуждены были идти целиком и крайне утомленные, достигли наконец того пункта, с которого открывается прекрасной вид на юную обитель, немногочисленные здания которой, окрашенные в светло-синюю краску, с ее уютным деревянным единственным храмом, представляли собой отрадное явление.
Прекрасное местечко заняла собою обитель! У подножия Бештау, на значительном возвышении от равнины, образовалась довольно значительная неровная площадка, окруженная с трех сторон неровными отрогами Бештау. Здесь и приютилась смиренная иноческая обитель, являющаяся священным памятником в Бозе почившему императору Александру III, созданному любовью русских святогорцев. Остановимся в виду обители и скажем несколько слов о горе Бештау.
Бештау самая высокая гора на территории Кавказских Минеральных Вод, имеющая 45881/2 фут. или 655 саженей над уровнем моря. Такая высота Бештау обуславливает громадное разнообразие растительности. Она была известна народам еще в глубокую древность и на вершинах ее орды скифов и сарматов имели главный лагерь. В средние века предгорья Бештау служили для временных стоянок: готов, гуннов, аланов, мадьяр, татар и других монгольских племен. Теперь на северо-восточной стороне Бештау встречаются развалины бывшего жилья каких-то народов, но, к сожалению, археологи до сих пор не обследовали горы.
"Беш-тау" — татарское слово, в русском переводе означает пять гор. Вершина Бештау имеет форму сахарной головы и заходит за облака. Верхняя площадка горы так узка, что десять человек с трудом могут поместиться на ней. От главного конуса тянутся четыре острых хребта, соединяющими его четырьмя отдельными горами, от чего группа этих гор получила настоящее свое название. Массив всех пяти гор состоит из кварцевого порфира, приподнятого в третичную эпоху из недр земли. Теперь порфиры по большей части почти разрушены, а по крутым покатостям горы они образовали осыпи; осыпи в некоторых местах настолько выветрились, что превратились даже в серовато-белый песок. Подошва Бештау состоит из глинистых известняков, сверх которых напластован глинистый мергель зеленовато-серого цвета. Над мергелем залегает темно-серая глина, покрытая желтой глиной, на которой уже образовался чернозем. Горы прорезаны глубокими оврагами, покрыты разным лесом и роскошной альпийской травянистой растительностью. Трава по склонам Бештау с незапамятных времен, достигая роста человека, и перегнивая, теперь образовала толстый слой чернозема. Крутые и малодоступные скалы Бештау, не позволяют убрать траву, и она ежегодно погибает на корню, образовывая мягкий ковер из неперегнивших растений. Описания предгорий Бештау мы находим еще у греческих писателей Птоломея и Агатамара, которые говорят, что предгорья Бештау, благодаря чудным пастбищам славились прекрасною породою лошадей. На покатостях гор и по хребтам растет лес, по мере приближения к вершине редеющий, переходящий в кусты и совершенно пропадающий.
Строение горного массива горы Бештау обуславливает происхождение всех Бештаугорских источников. Существует предположение, высказанное горным инженером Эйхельманом, что снега и дожди, выпадающие на поверхность Бештау, попадают в трещины и эта вода, протекая по трещинам вглубь, заполняет все пустоты в породах горы. Кроме того, туманы на Бештау бывают очень обильно наполнены влагой, представляющейся в виде мелкой пыли, пропитывающей весь воздух. Громадная, в 10 квадратных верст, площадь Бештау, охваченная такими туманами, вбирает в себя большое количество атмосферной воды. Поэтому Бештау, питая все 38 ключей, описанных Эйхельманом, вероятно снабжает водою и все пятигорские и железноводские источники.
Грозы на Бештау представляют весьма величественную картину. Стрелы молний, пронизывая лысую вершину горы, сверкают во всех направлениях, а раскаты грома, отражаясь о чудовищные скалы, уподобляются стрельбе крупных морских орудий. Невозможно описать всех красот, открывающихся взорам туристов с вершины Бештау: их надобно видеть самому. На севере отсюда, как с высоты птичьего полета, виден Железноводск, на восток – Николаевская колония и селение Каррас, еще далее – горно-соленые озера и Лысая гора, на юго-запад – Тамбуканское озеро, а правее его гигантский конус Эльбруса, представляющийся при солнечном свете вылитым как бы из сахара.
Гора Бештау, как вообще все известняковые горы, служит в здешней местности настоящим барометром: как только должна наступить сырая погода, Бештау надевает шляпу, как говорят горные жители, ли окутывается сверху до самого подножия облачным плащом. Если же погода хочет измениться к лучшему, то облака спускаются, и, прежде всего, показывается вершина.
У подошвы горы во время многолетних войн между кабардинцами и крымскими татарами не раз происходили жестокие битвы. В семидесятых и восьмидесятых годах XVIII столетия она служила притоном для всех недовольных русским правительством: здесь нередко укрывались огромные хищнические партии. Не малого труда стоило русским выжить разбойников. Еще в начале XIX столетия, когда в крае уже существовали посты и пикеты, путешествие по Бештау было не совсем безопасно и предпринималось не иначе, как под прикрытием порядочного конвоя казаков. Теперь обстоятельства изменились, и вместо лихих людей, — любителей чужой собственности, — Бештау, у юго-западного подножия своего, приютил горсть святогорских русских иноков, в скромном храме своем и уединении келий молящихся о мире мира и спасении всех.
"Многие монастыри, — говорил некогда преподобный Печерский летописец Нестор, оставлены от князей и бояр златом и серебром, но они не таковы как сей монастырь (Печерский), созданный пощением и слезами". Тоже должно сказать и о Второ-Афонском Успенском монастыре, обязанном возникновением и существованием своим единственно настоятелю его – почтеннейшему иеросхимонаху о. Герасиму. В возможно кратких словах постараемся изложить историю возникновения и постепенного развития этой юной обители.
В 1882 году на св. Афонскую гору, к старцу иеросхимонаху Никанору, подвизавшемуся в келии св. Иоанна Предтечи, принадлежащей славяно-сербскому Хиландарскому монастырю, из с. Правокумского, Новогригорьевского уезда, Ставропольской губернии прибыл 23-летний юноша Глеб Петрович Попов. Явился он сюда 8 ноября, а 10 декабря того же года был пострижен в монашество с именем Герасима. В 1886 году, рукоположенный в иеромонаха, о. Герасим стал деятельным и незаменимым помощником своему старцу, как в управлении кельей, так и в деле внешнего благоустройства ее, и когда, в 1985 году старец иеросхимонах Никанор скончался, о. Герасим, согласно действующим во св. горе обычаям, наследовал ему и келью и настоятельства в ней. Основанная в 1995 году св. Саввою, архиепископом Сербским, келья св. Предтечи в течение многовекового своего существования перенесла множество превратностей, благоустроенная старцем Никанором, при деятельном участии о. Герасима, она вступила в новый период жизни. Когда же о. Герасим принял управление обителью, то первым долгом решил заменить старый иконостас новым, что с помощью Божией и удалось совершить вскоре. Царелюбивое сердце о. Герасима подсказало ему мысль поместить на новом прекрасном иконостасе следующую надпись: "в незабвенную память чудесного избавления от грозившей опасности Государю Наследнику, ныне благополучно царствующему Императору Николаю Александровичу, в Японии, в г. Отсу, 29 апреля 1891 г."
Глубокая опытность о. Герасима в духовной жизни и отзывчивость на всякое доброе и полезное начинание, были следствием умножения братства его, так что обитель св. Предтечи уже не могла вмещать всех, желавших жительствовать под его управлением. Тогда Хиландарский монастырь предложил ему с братией переместиться в другую принадлежащую ему обитель св. Иоанна Богослова, находящуюся недалеко от Кареи, и основанную тем же св. Саввою Сербским. Переход о. Герасима с братией совершился 8 ноября 1896 г., а в прежней обители св. Предтечи остались только престарелые иноки, да еще церковнослужители для исполнения ежедневных служб. Много труда, энергии и забот потребовалось от о. Герасима для того, чтобы привести Богословскую обитель в настоящий благоустроенный и даже цветущий вид. Здесь поклонники святой горы находили со стороны настоятеля и братии его самое радушное гостеприимство и, оставляя обитель св. Богослова, выносили о ней самые приятные впечатления.
Но не в далеком только св. Афоне Господь судил о. Герасиму поработать на пользу общую. В продолжении все своей, свыше чем двадцатилетней святогорской жизни мысль его стремилась к дорогой и родной России, а в душе его росло желание основать новую обитель, устроить новый монастырь, который служил бы рассадником веры и благочестия там, где это будет угодно Богу. Мысль его всего наиболее обращалась к Кавказу, этой щедро одаренной изобилием земных благ стане, очень нуждающейся в религиозно-нравственном просвещении. Привыкнув во всех действиях своих сообразовываться с велениями Промысла Божия, о. Герасим решил приступить к осуществлению своей давней мысли не ранее, как получив благословение о. Иоанна Кронштадтского и святогорских старцев. 27 июля 1902 года он командировал из среды своей братии иеромонаха Иоанна, монаха Сергия и послушника Иосифа, и, напутствовав их своим благословением и молитвами, отправил в Россию для подыскания подходящего места, соответствующего намеченной цели.
Путешествуя по России и Кавказу, святогорские иноки обратились за советом к бывшему тогда директору Кавказских Минеральных Вод В. В. Хвощинскому. Мысль иноков встретила полное сочувствие со стороны Хвощинского, указавшего место для монастыря на юго-западном склоне горы Бештау, близ г. Пятигорска. Не ограничиваясь этим, Хвощинский обещал принять на себя все хлопоты по делу наделения монастыря землею, выразив только желание, чтобы при монастыре устроена была молочная ферма, для снабжения доброкачественным молоком больных, приезжающих лечиться на минеральные воды.
Осмотрев указанное им место, странники-святогорцы нашли в нем очень много общего со св. горою. Лучшего искать было нечего. Сообщили они об этом о. Герасиму на Афон, и он, обратившись письменно к Преосвященнейшему Владимиру, бывшему епископу Владикавказскому, ныне Кишиневскому, встретил полную готовность владыки к оказанию содействия. Тогда о. Герасим обратился в Св. Синод с просьбой о разрешении ему приезда в Россию для личного наблюдения за ходом дела, что ему и разрешено было 5 сентября 1904 года. Между прочим, о. Иоанн, Сергий и Иосиф в этот промежуток времени также неустанно хлопотали, обращаясь письменно и в Св. Синод, и к министру земледелия и государственных имуществ и к Преосвященнейшему Владимиру. Всюду встречая к своему начинанию полное сочувствию, лица эти видели в настоящем отношении властей благословение Божие к своему делу, и нимало не сомневались в благополучном исходе его. 16 сентября 1904 года о. Герасим, в сопровождении 20 человек братства, прибыл на место будущего монастыря.
Вера святогорцев в помощь Божию была так тверда, что они, еще ранее окончательного утверждения монастыря, уже приступили к возведению храма и других необходимых монастырских построек. С прибытием же на место о. Герасима дело приняло еще более быстрое течение. 22 сентября он виделся в Пятигорске с Преосвященнейшим Гедеоном, благословившем отправлять в новостроящемся монастыре все церковные богослужения, кроме Литургии, а затем представлял Санкт-Петербургскому Владыке – митрополиту Антонию, обещавшему ему свое святительское содействие. Благодаря покровительству этих лиц, дело двинулось так быстро, что 12 ноября 1904 года последовал уже синодальный указ об утверждении Второ-Афонского Успенского монастыря. И замечательное совпадение: 27 ноября 1904 года постройки монастыря были совсем закончены, а 28 ноября совершилось освящение Успенского храма священнодействием Преосвященнейшего Гедеона, епископа Владикавказского и Моздокского, в сослужении с наиболее почетным духовенством епархии.
Незабвенным станет этот светлый праздник в истории юной обители. Скромным трезвоном пяти малых колоколов, повешенной на временной звоннице, что у нового храма, 27 ноября встретила обитель своего архипастыря, по обычном молитвословии предложившего избрать себе настоятеля, каковым единогласно и избран был иеросхимонах о. Герасим. В этот же день из Собора г. Пятигорска в обитель прибыл крестных ход. Стечение народа было так велико, что не только ново созданный храм, довольно вместительный, был полон молящихся, но и вне храма, на площади, было многое множество богомольцев, так что по приблизительному подсчету число их простиралось до 2000 человек. Священнодействие освящения храма 28 ноября совершено было в присутствии городского главы г. Пятигорска, членов управы и более 5000 молящихся. В конце Литургии Преосвященнейший Гедеон обратился к находящимся в храме с глубоко-прочувствованною речью, в которой указал на труды строителей, благодарил ктиторов, благотворителей и посетителей. "Хотя многие, — говорил Владыка, — относятся к монахам не с полным доверием, находят труд их ненужным и непроизводительным, но к великой радости, сегодня, в лице собравшихся сюда в несметном числе молящихся, я вижу совсем иное. Не смотря на то, что юной обители нечем вас угостить, негде вас принять, вы собрались сегодня в огромной количестве; смею думать, что собрались вы сюда не ради угощения и теплого угла; что вы пришли сюда не от бедности и скудости, а каждый от довольной трапезы; что вы ищете здесь не земного хлеба, но хлеба небесного, ищите не временного покоя, а покоя вечного и теплоты духовной; вы пришли сюда видеть, как рассадник благочестия совершает истовое богослужение. Благодарю вас за великое собрание и общую молитву, благодарю и певчих за стройное пение. Прошу всех здесь присутствующих и впредь не забывайте места сего".
Оставляя обитель в тот же день, Преосвященнейший Гедеон говорил о. Герасиму: "ты теперь настоятель: бери кормило в свои руки покрепче и смотри за каждым делом, чтобы без твоего благословения никто ничего не делал, и сам без благословения твоих начальников ничего не делай; чтобы вы, афонцы, стояли на высоте своего звания; о вас люди высокого мнения; смотрите же, чтобы вам не упасть со своей высоты".
Завет своего архипастыря о. Герасим старается исполнять с буквальной точностью. Многолетняя опытность в духовной жизни о. Герасима стала вскоре известна окрестным жителям, начавшим притекать сюда для молитвы в новоосвященный храм и для выслушивания старческих советов по различным вопросам христианской жизни и нравственности.
Прекрасен был внутренний вид храма. Трехъярусный иконостас его, украшенный резьбой и позолотою, и местами окрашенный в светло-синюю масляную краску, с иконами высокой художественной работы, говорил всякому богомольцу о Церкви Христовой торжествующей; все это производило необыкновенно приятное впечатление на богомольцев; все это возвышало их дух, заставляя, хотя на время отрешаться от праха житейского.
Но, если справедливо мнение о земной жизни, как о юдоли печали и слез, то эта истина как нельзя более приложима к юной Успенской обители. Несмотря на свое недавнее существование, она уже успела перенести два тяжких испытания. 24 сентября 1905 года в одну из темных ночей несколько человек злоумышленников задумали ограбить монастырь, но, встреченные юношей-послушником Димитрием не успели привести своего намерения в исполнение и выстрелом из ружья прекратили молодую жизнь Димитрия.
Несравненно более тяжкое испытание для обители и настоятеля ее ниспослано ей было Господом 9 января текущего года. В 12 часов ночи от неизвестной причины вспыхнул пожар на крыше Успенского храма. При сильном порывистом ветре храм сгорел; в одинаковый с ним участи подвергся и братский прицерковный двухэтажный корпус, примыкавший к церкви с северо-западной стороны ее, без остатка сгорела вся довольно ценная ризница с трапезною и кухней, помещавшимися в нижнем этаже того же здания. Убытки для юной обители, не имеющей иных способов к существованию, кроме 20 десятин земли, отмежеванной ей из казенных дач при основании, неисчислимы. Остается теперь только надежда на помощь Божию и отзывчивость православных людей, тем более что, вследствие этого несчастья в обители остался только один трехэтажный корпус, совершенно недостаточный для помещения в нем 70 человек братии, и временное богослужение иноки принуждены будут отправлять в одном из помещений оставшегося корпуса. К сожалению, богослужение это не может быть благолепным, так как мы сказали уже, вся ризница погорела, и из облачений остались только обыденная риза да стихарь дьяконский.
Деятельность монастыря была уже такова, что в короткое время успела заслужить ему искреннее расположение и возбудить симпатии не только в окрестных жителях, но и в людях высокопоставленных. Так, посетивший 21 июня 1904 года монастырь великий князь Димитрий Константинович изъявил желание быть ктитором его. Петербургский митрополит Антоний, во время последнего своего пребывания на Кавказе водрузил св. крест на месте постройки будущего собора. 17 августа 1904 года монастырь был посещен пре Преосвященнейшим Стефаном, епископом Могилевским. Несмотря на свои скудные средства, Успенский монастырь сердечно откликается на современные запросы жизни. Так в прилегающей к г. Пятигорску слободке на монастырском подворье, он с осени минувшего года открыл церковно-приходскую школу на 60 человек. Кроме того, благодаря отзывчивости своего настоятеля, монастырь издал в нескольких десятках тысяч экземпляром назидательные листки для бесплатной раздачи богомольцам. Сама по себе продолжительность богослужения, совершаемого истово, по афонскому уставу, без всяких пропусков, при стройном пении монастырского хора, уже влекли сюда помолиться и подышать чистым горным воздухом пустыни, оказывая на них неотразимое религиозно-нравственное воздействие, что так важно в наши лукавые дни. Кроме того, обитель верная святому долгу странноприимства, не смотря на собственные ее нужды, никому не отказывала в приюте на несколько дней, делясь с неимущими последним куском хлеба. Все это, взятое вместе, невольно побуждает нас от души пожелать, чтобы в деле восстановления и дальнейшего благоустройства ее, Господь послал ей добрых и щедрых жертвователей, могущих быть вполне убежденными, что всякая лепта их пойдет на действительное доброе дело и возделывание Божией нивы, на которой жатва многа, делателей мало.
Алексей Воскресенский / Владикавказские епархиальные ведомости, 1906, №№ 1, 5