Через единение с Богом мы познаем Его в меру своей сердечной чистоты. "Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят" (Мф. 5, 8). То есть мистическая интуиция кроме всего имеет ярко выраженный нравственный характер. Если орудием научного познания являются математическая абстракция и приборы, то в религиозном познании инструментом становится сам человек, и от него требуется особая внутренняя, духовно-нравственная подготовка. Это познание всегда идет путем, основная цель которого - не знание, но единение, обожение. Потому что это вовсе не абстрактное богословие, оперирующее понятиями, но богословие созерцательное, возвышающее ум к реальностям "ум превосходящим".
Из антиномии богопознания вытекает догматическая антиномичность. Догматы Церкви часто представляются нашему рассудку антиномиями, которые тем неразрешимее, чем возвышеннее тайна, которую они выражают. Задача состоит не в устранении антиномии путем приспособления догмата к нашему пониманию, но в изменении нашего ума для того, чтобы мы могли прийти к созерцанию Богом открывающейся реальности, восходя к Богу и соединяясь с Ним в большей или меньшей мере.
Теперь мы можем попытаться выяснить, что нам известно о Боге, во-первых, по существу, а во-вторых, в Его энергиях, и, в-третьих, личностно.
По существу Бог непостижим, поэтому будем определять его свойства апофатически, то есть обозначать то, что Богу не свойственно.
Богу не свойственна причинность. Он не имеет причины Своего Бытия, хотя Сам является всему Причиной. "Прежде Меня не было Бога и после Меня не будет" (Ис. 43,10). Это свойство можно назвать самобытность.
Богу не свойственна изменяемость "Я - Господь, Я не изменяюсь" (Мал.3,6). Предвечное рождение Бога-Сына и исхождение Бога-Духа Святого этому не противоречат этому свойству, так как эти процессы вне времени. Сами процессы рождения и исхождения неизменяемы. Не противоречит этому и Воплощение, так как изменения происходят в человеческой природе Бога-Сына, а не в природе Божества. Не противоречит этому и творение мира, ибо совершено по предвечному замыслу. Творение есть акт воли, а не акт природы. Именно в этом смысле святой Иоанн Дамаскин и противополагает сотворение мира рождению Слова: "...Рождение (в Нем) безначально и вечно, так как оно есть действие Его естества, и происходит из Его существа, иначе бы Рождающий потерпел бы изменение, и был бы Бог первый и Бог последующий, и произошло бы приумножение. Творение же у Бога, как действие хотения, не совечно Богу. Творение - это акт, имевший начало. Начало же предполагает изменение, переход от небытия к бытию. Поэтому в силу самого своего происхождения тварь всегда будет существом изменяемым, подверженным переходу из одного состояния в другое. Действительно, в Божественной природе нет ничего, что являлось бы необходимой причиной создания тварного. Тварного могло бы и не быть. Бог также мог бы и не творить. Творение есть свободный акт Его желания, и это - единственное обоснование тварного. Тварь, случайная по самому своему происхождению, начала существовать, но существовать она будет вечно. Смерть и уничтожение не будут возвратом в небытие, ибо "слово Господне пребывает во век" (1 Пет. 1, 25) и Божественная воля непреложна".
И наконец, переменчивые чувства приписываемые Богу в Священном Писании следует относить не к Богу, а к человеку. Вот, Что пишет об этом преп. Антоний Великий: "Бог Благ и бесстрастен и неизменен. Если кто, признавая благословным и истинным то, что Бог не изменяется, недоумевает, однако ж, как Он (будучи таков) о добрых радуется, злых отвращается, на грешников гневается а, когда они каются, является, милостив к ним, то на сие надобно сказать, что Бог не радуется и не гневается: ибо радость и гнев суть страсти. Нелепо думать, чтобы Божеству было хорошо или худо из-за дел человеческих. Бог Благ и только благое творит, вредить же никому не вредит, пребывая всегда одинаковым; а мы, когда бываем, добры, то вступаем в общение с Богом - по сходству с Ним, а когда становимся злыми, то отделяемся от Бога - по несходству с Ним. Живя добродетельно - мы бываем Божиими, а делаясь злыми - становимся отверженными от Него; а сие не то значит, чтобы Он гнев имел на нас, но то, что грехи наши не попускают Богу воссиять в нас, с демонами же мучителями соединяют. Если потом молитвами и благотворениями снискиваем мы разрешение во грехах, то это не то значит, что Бога мы ублажили и Его переменили, но что посредством таких действий и обращения нашего к Богу уврачевав сущее в нас зло, опять соделываемся мы способными вкушать Божию Благость; так что сказать: Бог отвращается от злых, есть то же, что сказать: солнце скрывается от лишенных зрения".
Богу не свойственно время. Однако не правильно думать, что Бог бесконечен во времени, или как говорят, существует всегда. Реальная бесконечность не существует. Временные категории типа "всегда" не корректны по отношению к Богу. Бог не имеет бесконечное время бытия. Время просто не свойственно Богу, например, как мысли не свойственные пространственные размеры.
Богу не свойственно, точно также и пространство и в том же смысле. Не правильно думать, что Бог бесконечен в пространстве, или как говорят, существует везде. Временные категории типа "везде" не корректны по отношению к Богу. Бог не имеет бесконечное пространство. Пространство просто не свойственно Богу. Поэтому, когда мы говорим об особом присутствии Бога (например, в сердце, алтаре, храме, "святых местах"), речь идет о присутствии Бога в Своих энергиях, там, где человеку легче ощутить присутствие Бога. Св. Афанасий Александрийский отмечает: "Бог во всем прибывает по своей благости и силе, вне всего по Своему собственному естеству". Желая объяснить эту особенность, студентов семинарии иногда спрашивают: "Если Бог везде, есть ли он, например, в шариковой ручке"? И хотя логика толкает студента ответить утвердительно, он понимает, что здесь что-то не так.
В энергиях или имманентности о Боге можно говорить катафатически или положительно, то есть, утверждая, но с учетом вышесказанного. То есть хотя, Бог и проявляет себя в энергиях, судить мы об этом можем опять же исходя из нашего греховного опыта. Однако эти суждения дают нам определенные направления Богопознания. Не отдавая себе до конца отчета, в том, что такое Божественные, Правда и Любовь, мы, тем не менее, понимаем, что Богу чужды всякая ложь и ненависть. Важно сделать еще одно важное замечание. Разнообразие Божественных свойств существует только в нашем сознании. На самом деле Божество едино и не расчленяется. Только из-за невыразимости человеческим языком этого единства, мы прибегаем к множественности характеристик. Итак, Богу свойственны разум и премудрость. "Богу присуща глубина премудрости и разума" (Рим.11.33). В Боге способность разумения и само разумение, или ведение в отличие от человека совпадают. Этим обусловлено всеведение. Бог обладает совершенным самосознанием. "Нет твари, сокровенной от Него, но все обнажено и открыто пред очами Его" (Евр. 4, 13). Если для человека познание мира есть внешний процесс, то Бог знает мир по Своим определениям о нем.
Богу свойственна святость, то есть Бог в Своих стремлениях руководствуется представлениями об одном высочайшем добре. Божественная святость проявляет себя в мире как Божественная слава. "Бог есть свет, и нет в нем никакой тьмы" (1 Ин. 1, 5). Богу свойственно всемогущество. Это свойство означает, Что никакая сторонняя сила не может удерживать или стеснять действия Бога. В Боге, в отличие от человека, нет дистанции между желанием и его осуществлением. Всемогущество Божие необходимо рассматривать в соотношении с другими свойствами. Всемогущество состоит в том, чтобы приводить в исполнение то, что Ему угодно. Поэтому Бог не может совершить никакое греховное деяние. Вообще Бог "не может многого", что под силу грешному человеку. Именно потому, что Богу это не угодно. Бог не может грешить, не может не любить, не может нарушить свободу личности, не может заставить человека любить и т д.
Богу свойственно всеблаженство. Любовь к благу в Боге совпадает с самим его обладанием, а, следовательно, Богу от вечности свойственно неизменное всеблаженство.
Бог есть Любовь. До христианства такой идеи вообще не было. Была идея о Боге милостивом, о Боге справедливом, который покарает злого и наградит праведного. Во всех религиях Бог стоит над миром, над человеком. Он всемогущий, и Он, если хочет, Он может помиловать. Христианство же утверждает, что Бог не может не любить. Само Его существо и есть Любовь. Из приведенной выше цитаты преп. Антония Великого можно сделать вывод, что Бог не наказывает грешника. Грешник наказывает себя сам, совершая грех. Например, если человек из-за греховной бравады падает с высоты и травмируется, то было бы неверно обвинять в этом закон всемирного тяготения. Однако в том-то и дело, что Бог не закон, а Любящая Личность. Будет ли любящий отец, предупредив малыша об опасности огня, спокойно наблюдать, как тот, нарушая отцовскую волю, тянется ручкой в пламя, позволяя ему "наказаться самому"? Отец скорей сам накажет за непослушание, предупредив большее страдание сына. Бог поступит также. Разница в том, что Бог сделает это совершенно бесстрастно.
Следствием святости Бога является Правда Божия. Существуют мнение о невозможности сочетания в Боге свойств любви и правосудия. Однако в противоречии находятся не свойства Божии, а наше представление о них. Можно сказать, что в Божественной любви и проявляется совершеннейшая Правда. Интересно, что Диавол в раю говорил формальную правду, но вся в целом она была ложью от начала до конца. Правда без любви оказывается жестокой и значит ложной, ибо в жестокости и зле не может быть истины, так как Бог есть Истина, а зло и жестокость не созданы Богом. Наоборот, то, что может показаться формально не верным, окажется именно Правдой, ибо будет исполнено Любви.
Прекрасной иллюстрацией этого является Евангельское повествование о блуднице.
"Тут книжники и фарисеи привели к Нему женщину, взятую в прелюбодеянии, и, поставив ее посреди, сказали Ему: Учитель! эта женщина взята в прелюбодеянии; а Моисей в законе заповедал нам побивать таких камнями: Ты что скажешь? Говорили же это, искушая Его, чтобы найти что-нибудь к обвинению Его. Но Иисус, наклонившись низко, писал перстом на земле, не обращая на них внимания. Когда же продолжали спрашивать Его, Он, восклонившись, сказал им: кто из вас без греха, первый брось на нее камень. И опять, наклонившись низко, писал на земле. Они же, услышав то и будучи обличаемы совестью, стали уходить один за другим, начиная от старших до последних; и остался один Иисус и женщина, стоящая посреди. Иисус, восклонившись и, не видя никого, кроме женщины, сказал ей: женщина! где твои обвинители? никто не осудил тебя? Она отвечала: никто, Господи. Иисус сказал ей: и Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши" (Ин.8.3-11).
Теперь перейдем к личностным свойствам Бога. Догматическая формулировка о Святой Троице гласит: "Бог есть един по существу, но троичен в лицах: Отец, Сын и Святых Дух, Троица единосущная и нераздельная". И сейчас можно заняться неблагодарным делом. Поразмышлять о том, почему Бог троичен? Правильный ответ на этот вопрос очень прост. Это тайна Божия. Но все-таки задумаемся. Бог есть любовь, а любовь есть жертвенное отношение личности к чему-то или кому-то иному. Бог не стал любовью, когда появился мир, а был таковым и до творения. Поэтому с необходимостью требуется, что бы личность была не одна, иначе кого любил бы Бог? Казалось бы на первый взгляд достаточно двух Божественных лиц. Но в этом случае любовь-отдача тут же "возвращается без ущерба". Два - число разделяющее, три - число, превосходящее разделение. Четыре лица приводят к необоснованной сложности, потере красоты и гармонии.
Надо сказать, что догмат о Святой Троице, немыслим. Мысля логически, мы должны или отрицать единство Божественной Сущности, или же отрицать Ипостаси Бога — как одновременно-различные существования одной и той же Божественной Сущности. Действительно. Что такое ипостась?
Аристотель в "Категории" пишет: "Сущность, называемая так в самом основном, первичном и безусловном смысле, (…) как, например, отдельный человек или отдельная лошадь. А вторыми сущностями называются те, к которым как к видам принадлежат сущности, называемые так в первичном смысле, - и эти виды, и их роды; например, отдельный человек принадлежит к виду "человек", а род для этого вида - "живое существо". Поэтому о них говорят как о вторых сущностях, например "человек" и "живое существо". Так вот сущность первая, то есть конкретная (с определенным артиклем) и есть ипостась, а сущность вторая и есть сущность в богословской терминологии. Нетрудно понять, что вторых сущностей нет. Нет просто человека а, есть апостол Павел. Нет просто яблока, есть только определенное вот-то яблоко. Теперь, учитывая сказанное, сформулируем догмат иначе. "Бог есть един по существу, которое может быть только определенным, то есть личностным, ибо нет сущности без ипостаси, но троичен в лицах: Отец, Сын и Святых Дух, то есть троичен в сущностях определенных, Троица единосущная и нераздельная". Мы, по сути, говорим, что Бог один и тут же оговариваемся, что есть Бог-Отец, Бог-Сын и Бог-Дух Святой, которые отличны и не одно и то же. Мы называем трех отличных Богов, утверждая, что Бог только один. Эта непостижимость догмата, не тривиальность догмата свидетельствует, что этот догмат не результат человеческого мышления, он имеет Божественное происхождение. Тертуллиан так ведь и сказал: "Credo quos absurdum est.", т.е. верю, потому что это абсурдно, безумно, т.е. логически не связано. Понимаете, они не противоречат логике, а они не вытекают логически, их нельзя логически как-то оправдать, вот в чем дело-то. Кстати, ни кто-нибудь, а Энгельс сказал замечательные слова: "Христианство вступило в непримиримое противоречие со всеми окружающими его религиями".
Что бы как то сформулировать догмат о Святой Троице, надо было найти терминологическое различение, которое выражало бы в Божестве единство и различие, не давая преобладания ни одному, ни другому, не давая мысли уклониться ни в унитаризм савеллиан, ни в трибожие язычников. Гениальность святых отцов заключалась здесь в том, что они различали в Боге то, что является общим"ούσία" - субстанция или сущность, и то, что является частным - "ύπόστασις" или Лицо. "Три", имея одну природу, имеют и одну волю, одну силу, одно действие. Святой Иоанн Дамаскин говорит, что Лица "соединяются, не сливаясь, но совокупно друг с другом сопребывая и друг друга проникая без всякого смешения и слияния, и так, что не существуют один вне другого или не разделяются, в сущности, согласно Ариеву разделению".
На Первом Вселенском Соборе в Никее в 325 году произошло осуждение арианства. Важная мысль о единой сущности трех лиц была, выражается в Символе Веры термином "omousios" - "единосущный". Однако на Анкирском Соборе 358 года было выражено омиусианское учение. Омиусиане считали термин "единосущие" " делает излишний акцент на единстве Божества, приводя к слиянию Лиц. Они вносили в термин всего одну букву "ι", изменяя его на "omoiusios" — "подобный по сущности". О. Павел Флоренский писал в своем знаменитом труде "Столп и утверждение истины": "Omoiusios;" — "подобный по сущности", значит — такой же сущности, с такой же сущностью, и хотя бы даже ему было придано значение " omoiusios kata panta" — во всем такой же" — все едино, оно никогда не может означать нумерического, т. е. численного и конкретного единства некоторое указывает " omousios ". Вся сила таинственного догмата разом устанавливается единым словом " omousios", полновластно выговоренным на Соборе 318, потому что в нем, в этом слове, указание и на реальное единство и на реальное различие".
Каковы же личные свойства Бога, или по-другому, чем отличаются они друг от друга? Отец, и Сын, и Святой Дух во всем едины, кроме нерождаемости, рождения и исхождения. Отец не рождается и не исходит, но рождает (Сына) и изводит (Святого Духа). Сын рождается (от Отца), но не рождает, не изводит и не исходит. Святой Дух исходит (от Отца), но не изводит, не рождается и не рождает.
Других отличий нет. Более того, мы не знаем, что значит рождение Сына и исхождение Св. Духа. Эти термины употребляются только для того, что бы указать на различие процессов, что это не одно и то же. Эти два Лица Сын и Святой Дух различаются модусом своего происхождения: Сын от Отца рождается, Святой Дух от Отца исходит. Этого достаточно для их различения.
Начало единства Святой Троице не столько в существе, поскольку нет существа без ипостаси, а в единоначалии Отца, начала двух других Лиц. Отец устанавливает соотношение Лиц с единым началом Божества как рождение и исхождение. Бог один, потому что в Отце единое начало. Поэтому Восточная Церковь и воспротивилась формуле "Filioque", которая как бы наносила урон единоначалию Отца: или надо было нарушить единство и признать два начала Божества, или же обосновывать единство, прежде всего общностью природы, которая тем самым выдвигалась бы на первый план, превращая Лица во взаимосвязи внутри единой сущности.
Отец - Источник всякого Божества в Троице, рождает Сына и изводит Святого Духа, сообщая Им Свою природу, которая остается единой и нераздельной. Исповедовать единую природу - для православия означает видеть в Отце Единый Источник Лиц, получающих от Него ту же природу.
Святой Иоанн Дамаскин выражает ту же мысль со свойственной ему точностью: Отец... "Сам от Себя имеет бытие и из того, что имеет, ничего не имеет от другого; напротив, Он Сам есть для всего начало и причина того образа, как оно существует от природы. ...Итак, все, что имеет Сын и Дух имеет от Отца, даже самое бытие. И если что не Отец, то не есть ни Сын, ни Дух; и если бы чего не имел Отец, того не имеет Сын и Дух; но через Отца, то есть потому, что существует Отец, существует Сын и Дух; и через Отца имеет Сын, также и Дух все, что имеет, потому, что Отец имеет все это... Он сообщает Свою единую природу равным образом и Сыну и Святому Духу, в которых она пребывает единой и нераздельной, хотя и сообщается различным образом, ибо исхождение Святого Духа от Отца не тождественно рождению Сына от Того же Отца".
Наконец, сказав о равном достоинстве Отца и Сына, необходимо дать толкования словам Господа: "Отец болий Мене есть" (Ин14,22). Согласно одному мнению, Отец более, потому что Он Виновник Сына, причина Его вечного рождения. Но тогда действительно равное достоинство сомнительно. Согласно другому мнению, которое разделял император Мануил, Господь имел в виду человеческую природу, которую воспринял. Собор 1166г. принял второе мнение. Действительно Господь умалил Себя не своей Божественной природой, которая неизменна, а личностно приняв "образ раба". "Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной" (Фил.2.6-8).
протоиерей Димитрий Моничев / альманах Теодицея, Пятигорск, 2010