В июне 2013 журналист и путешественник Александр Волощук в честь 1025-летия Крещения Руси по благословению Епископа Пятигорского и Черкесского Феофилакта начал свой крестный ход с Иверской иконой Божией Матери от Тырныауза до Юго-Восточной Азии и обратно. Очередное письмо с пути Александр прислал 12 августа 2013 из Караганды:
"Карагандинская земля. Знойная казахстанская степь. Угольные шахты и трубы металлургических заводов, пылевые бури летом и снежные вьюги зимой…
До 1880-х годов здесь не было постоянного населения, лишь кочевники-казахи (их тогда называли "киргизами") перегоняли с места на место свои бесчисленные стада и табуны. Затем здесь начали добывать каменный уголь и появились первые наемные работники. А в начале 1930-х годов пошли в Караганду эшелоны с "раскулаченными" крестьянами из центральных областей России. Сюда, в один из самых больших "островов" ГУЛАГа – КарЛаг – на протяжении 20 лет оправляли неугодных безбожному режиму людей. Сколько их погибло здесь? Эту цифру уже никогда не узнать, но "…только во рвах на окраинах спецпоселков и под железнодорожной насыпью от Акмолы до Балхаша покоится прах около 400 тысяч загубленных здесь в 1931-1933 годах крестьян-выселенцев и их детей" (Александр Солженицын)…
В мае 1934 года с одним из этапов в Караганду прибыл и 50-летний иеромонах Оптиной Пустыни Севастиан. Именно ему было уготовлено стать первым исповедником земли Карагандинской. Перенеся немало испытаний и мучений в лагере, отец Севастиан не отрекся от Бога (хотя его истязатели очень этого добивались). Освободившись в апреле 1939 года, он принял решение остаться в Караганде. "Здесь будем жить. Здесь вся жизнь другая, и люди другие, хлебнувшие горя. Будем здесь жить", - говорил Севастиан к радости своей немногочисленной паствы. Казахстанскую землю, обильно политую кровью многих тысяч мучеников, он видел своим уделом, назначенным ему Божественным промыслом. В предвоенные и военные годы Севастиан совершал тайные службы в квартирах и домах-землянках верующих карагандинцев. Собирались тайно, по ночам, батюшка совершал таинства, служил Литургию, а под утро все так же тайно расходились по домам.
Великих трудов и мытарств стоило православным Караганды добиться в послевоенное время разрешения на регистрацию своей общины. Оно, это разрешение, было получено из Москвы в 1955 году. Сразу же в поселке Михайловка на окраине города в частном доме была устроена церковь, вокруг которой очень быстро сформировалась большая и сплоченная община. Отец Севастиан стал ее сердцем и душой. Ежедневно совершая суточный круг богослужений, он находил подход к любому человеку, к каждой страждущей душе. Добрая слава о молитвеннике из Караганды вскоре разошлась далеко за пределы Казахстана. К нему стали приезжать люди: на исповедь, за советом и хорошим словом. Скромная церковь на Западной улице в Михайловке вскоре превратилась в обитель, тайный монастырь. Со всех краев в него стали съезжаться духовные чада – монашествующие и миряне, ищущие духовного руководства. Ехали из Центральной России, с Украины, из Сибири и Средней Азии. Каждый ехал со своей душевной болью, со своими душевными ранами.
В 1956 году из Акмолинской области в Караганду приехала и Анна Сергеевна Иговская. Женщина удивительной, тяжелой судьбы, пережившая много нелегких испытаний и искушений. Родилась в 1907 году в Петербурге, и уже в раннем детстве познала свет Божественной Истины. Будучи еще ребенком, дала обет никогда не выходить замуж, посвятив свою жизнь служению Богу. Во время войны осталась в блокадном Ленинграде и пережила все его ужасы: обстрелы, бомбардировки, холод, голод, смерть отца и единственного брата. Анне Иговской посчастливилось эвакуироваться из полумертвого города летом 1942-го. Она попала на север Омской области, где в то военное лихолетье тоже было голодно. Не имея своего угла, ходила по селам, жила у добрых людей, перебиваясь с воды на пресный хлеб, с хлеба на вареную крапиву, переболела тифом… Спасало то, что Анна хорошо рисовала: кому картинку, кому крестик разрисует, кому иконку напишет. Но в 1944 году пришла новая беда – по доносу ее арестовали и приговорили к восьми годам лагерей за "антисоветскую агитацию". Тюрьма в Таре, лагерь в Омске, лесоповал в Якутии. Там и сильные мужчины не все выдерживали, а она ведь женщина… Но не сломалась, все выдержала, все стерпела. В 1952-м ее срок закончился, и она вернулась в Омскую область (в Ленинграде родственников у Анны не осталось). Поселилась в городке Калачинске, а в церковь ходила за пять километров пешком, в ближайшее село Воскресенку. Там был старинный храм, построенный еще в 1867 году первыми поселенцами. Жизнь в Калачинске оказалась наполненной трудностей и искушений, и в 1954 году Анна Иговская переезжает к своей тете, жившей на спецпоселении в поселке Вишневка Акмолинской области. Церкви там не оказалось, ближайший храм находился в ста километрах, в областном центре. В это время и узнала Анна об отце Севастиане. Несколько раз съездила к нему, а затем приняла твердое решение навсегда переселиться в Караганду, чтобы оставаться под духовным руководством праведного старца. С той поры и до самой своей смерти в 1994 году Анна Сергеевна Иговская жила в Михайловке, неуклонно идя по пути, выбранному ею еще в детстве. В 1966 году закончил земную жизнь отец Севастиан, но засеянная им нива дала хорошие всходы: православная община Михайловки разрослась и обустроилась. Анна Иговская и после смерти своего духовного отца осталась верной иноческому подвигу.
Обладая прекрасной памятью (она помнила события своей жизни в мельчайших подробностях с четырехлетнего возраста), вела дневники, которые сама называла "генеральной исповедью". 16 общих тетрадей стали искренней летописью жизни этой удивительной женщины. Вела переписку с матерью известного священника Александра Меня, а позже – с его духовной дочерью и личным фотографом Софией Руковой (она живет в Москве и бережно хранит альбом с акварельными рисунками Анны Иговской).
Во времена хрущевских гонений на церковь практически все монастыри оказались закрытыми, но существовало тайное монашество. Именно такой тайной монахиней была Анна Сергеевна Иговская, и оставалась ею до своей кончины. Ее скромная могилка под зеленым деревянным крестом находится на старом кладбище Михайловки, в нескольких десятках метров от места захоронения Преподобного Севастиана. Таких могил и крестов здесь много – монахов и инокинь на протяжении десятков лет хоронят в одном секторе кладбища. Я пришел на это кладбище с тремя православными людьми, живущими в Караганде – Германом, Русланом и Ольгой. С великим благоговением они поклонились могиле Севастиана Карагандинского, а затем Герман, исполняя роль "гида", поводил нас между рядами остальных монастырских могил. Остановились у могилы инокини Анны Иговской, где уже я рассказал своим спутникам о ее жизни и судьбе. На первый взгляд, обычная и неприметная жизнь, обычный крест на простой могиле, но сколько веры, сколько страданий и молитвенных подвигов вместилось в этой жизни! И таких монахинь в карагандинской Богородице-Рождественской обители – десятки. И почивших, и живущих ныне.
Из Караганды я также совершил несколько поездок в места, где когда-то были одни из самых известных "гулаговских" лагерей. Неподалеку от нынешней Астаны в 1938-1953 годах находился АЛЖИР – "Акмолинский лагерь жен изменников Родины". Несколько тысяч женщин стали его узницами, многие из них нашли здесь, в глухой казахстанской степи, свою погибель. За что? "Вины за собой мы не знаем. Нам каяться было бы грех…"
В 40 километрах от Караганды, на окраине поселка Долинка (бывшей "столицы" КарЛага) я побывал на "Мамочкином кладбище" - в 1930-х – начале 1950-х годов здесь хоронили умерших детей узников Карлага. Около полусотни маленьких железных крестов и столбиков, на некоторых из них – даты жизни детей ГУЛАГа. Кому Господь отмерил год жизни, кому полтора года, кому восемь месяцев или полгода… Дети умирали от холода и голода, не успев познать красоты этого мира. "Спи спокойно, дорогой сыночек. Прости, что не уберегла" - такую эпитафию прочел я на одной из могильных табличек. И что здесь можно добавить?..
Жестокое, безбожное время выпало на долю людей, живших в то время. Сотни тысяч из них нашли свою могилу в карагандинской земле, в степях Казахстана. Удел ныне живущих – помнить о них и чтить их память.
Дальнейший мой путь проляжет из Караганды к берегам озера Балхаш, оттуда – в Алма-Ату. Поздравляю читателей сайта "Благословенный Кавказ" и всех православных Пятигорской и Черкесской епархии с приближающимся праздником Преображения Господня.
Александр Волощук"