«И кем бы я ни был в этой истории, Он одинаково мне говорит: «Я всегда тебя жду и никогда не перестану тебя любить. И пусть это поможет тебе остаться человеком настоящим, сильным, мужественным. Я никогда не закрою дверь перед тобою, и пусть это всегда оставит в тебе мысль, что тебя ждут. И ты придёшь ко Мне не потому, что тебе больше некуда идти. Это неправда. Тебе есть куда идти. И дверь Моего Царства, Моего Мира всегда открыта для тебя. Даже тогда, когда люди закроют дверь твоей жизни крышкой гроба, дверь Моего Царства не закроется никогда».
Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.
В притче, которую мы слышали сегодня, в притче, которую Спаситель рассказал Своим ученикам, а те донесли её до нас, столько много глубокого, удивительного, сознаюсь, иногда совершенно непонятного, несправедливого и, вместе с этим, поразительно справедливого смысла.
Это не притча противоречий. Это всего лишь притча о людях. А там, где человеческое, там нередко и противоречивое. Притча о блудном сыне. Я думаю, что каждый, из здесь находящихся в храме, очень хорошо знаком с ней. Во всяком случае, в общих чертах мог бы её рассказать любому человеку.
И, кстати, именно этим вопросом я сегодня хотел бы задаться вместе с вами. А как бы я её рассказал? Ну, что из этой притчи я взял бы самым важным и самым главным? Вот младший сын у отца говорит: «дай мне принадлежащую часть мне имения, и я буду жить так, как хочу».
Вообще-то, дети получают имение родителей после их смерти. А здесь живому отцу говорит: «дай мне мое». То есть – дальше я буду жить без тебя, как будто бы ты умер для меня. Не просто – дай мне моё. А – я хочу жить без тебя. По разным причинам: хочется посмотреть мир, изучить его, хочется быть свободным, надоели все эти нравоучения, правила, особенности, обязанности. Мол, жизнь, она, с такими широкими границами. А у нас границы только дома и любви отца.
Не знаю, почему он так попросил, - я бы так рассказывал эту притчу. Отец ничего не умел делать лучше всего, как любить. Это самое большое, что у него получалось. И здесь он поступил так, как умел. И, полюбив своего сына, даёт ему часть себя. А вместе с этим, дарит ему и свое имя и свою жизнь. Ну, как дарит?! Теперь он ведь для него, отец для сына, как бы умер. Он получил свое.
И отец всё, что мог сделать лучше всего – он полюбил сына. И, да, конечно, он готов умереть за него. Какой родитель не пойдёт на самую страшную казнь, на самое страшное испытание ради своего ребёнка? Лишь бы только тот жил. И что самое парадоксальное, в любви отца, в том, что он умел делать лучше всего, не было просто желания – пусть живёт. И, мол, все равно как.
Нет. Наверное, это совершенно безрассудно и глупо говорить: «да, живи, как хочешь». Если так говорит человек – не любит. Если так говорит человек – ему безразличны все. И это несправедливый укор: «мол, да, я всё, что мог, сделал, а дальше, ну, не хочешь, смотри, как сам». Значит не любил, не дружил, не верил, не ждал.
Отец так не говорит: «мол, живи, как хочешь, и иди, куда глаза глядят». Он, должно быть, со скорбью, с болью отдал ему то, что принадлежит, эти средства. И уж точно с горячей любовью обнял своего сына. Тому, наверное, было неловко – держать мешочек с деньгами и руку отца на своём плече, и не зная, что больше обнимать.
Как бы там ни было, отец проводил своего сына. И мы узнаем об этом потом, что он не сказал ему: «живи, как хочешь». А сказал ему совершенно другое: «я буду тебя ждать». Потому что, когда сын ушёл, когда он растратил все имущество, когда он жил в стране далече, говорит Спаситель, живя блудно и распутно, когда он сначала имел друзей, потом всех потерял.
И вот он пришёл на это самое поле, где свиньи паслись. Хотел вместе с этими свиньями отведать их корма, потому что так уже пал, в нём всё человеческое достоинство, какая-то внутренняя вот эта вот гордость, да, и конечно, он же хотел посмотреть мир, посмотрел. Осталось взглянуть только в корыто для свиней. Все увидел в своей жизни. Но когда и на него посмотрел, думал: «и это отведаю». Мол, ведь все надо попробовать. Вдруг ему говорят: «не, это только для свиней, ты даже этого не заслуживаешь, иди отсюда». Как все по-человечески. И то, что слышал и то, как дошёл до такой жизни. Как же всё противоречиво и одновременно честно, и по-настоящему. Люди не дают людям свиного корма.
И тогда он пришёл в себя. Вот здесь происходит самое удивительное. И тогда этот человек вспомнил, что в доме отца даже рабы очень хорошо питаются, избыточествуют хлебом. То есть даже для рабов, не говоря о членах семьи, достаточно пропитания. И здесь, конечно бы, можно было опять это лукавое человеческое – ой, ну, вернусь, что называется, отсижусь, подлечусь, наберусь сил. А потом опять в путь-дорогу – смотреть мир.
Но нет. У этого младшего сына возникает намного больший повод вернуться. Очень плохо, когда ты возвращаешься тогда, когда тебе просто идти больше некуда. Лучше тогда не возвращаться. Если ты идёшь от нужды, мол, мне больше не к кому прийти. Это ещё большая обида.
Представьте, если бы этот сын пришёл и сказал отцу: «знаешь, мне просто некуда идти, и я пришёл сюда, потому что, ну, уж, может быть, хотя бы свиного корма дадут». Да, неважно. Нет, тогда лучше не идти, тогда лучше ещё больше не растаптывать в себе остатки своего человеческого. Вернуться можно только тогда, когда тебе есть, что сказать. И не по принципу – мне некуда идти. Хотя это тоже правда. А когда тебе есть в чём признаться.
Этот сын говорит сам в себе: «я приду и скажу отцу: «согрешил я на небо и пред тобою, и больше я уже не достоин называться твоим сыном, возьми меня хотя бы в число твоих наёмников».
Я иду к тебе потому, что все ещё люблю. Потому, что все ещё люблю. Не потому, что ты жестокий. А потому, что во мне умерло все. Но живёт ещё немного любви. Во мне умерло человеческое достоинство, человеческие качества. Во мне умерла дружба, преданность, слова, я перестал говорить правду. Я превратился в чудовище. И все, что во мне ещё осталось – это любовь к отцу, которая не про деньги, не про благополучие, не про счастье, которое не про то, что мы называем в своей жизни, хорошим местом, нет. Любовь — это про то, что отец дал мне больше всего, больше, чем денег. Ведь отец все, что мог делать лучше всего – он мог любить.
Ну, и когда сын подходил, отец поджидал. Он ждал сына, потому что не захлопнул за его спиной дверь, потому что, наверное, последние слова, которые сказал ему, прощаясь: «я тебя обязательно дождусь, ты возвращайся, я тебя очень люблю». Хорошо, когда именно такой отец.
А когда мы бываем отцами кому-то или наставниками, и не умеем любить, и, не открывая двери, могли бы сказать: «вот, где был, туда и иди; вот, как жил, так и живи; для меня больше нет сына, для меня больше нет дочери, для меня больше нет друга, для меня больше нет любимого человека, все, уйди из моей жизни». Не знаю, наверное, какие-то отцы, матери произносят и такие слова, те, которые не умели любить.
В доме праздник. И отец приказал вынести одежду сына, на его руку надели кольцо, как перстень, как знак власти в этом доме. Власти. Над чем же он властвовал? Этот блудный сын, который ушёл и вернулся, покаялся, и понял, что без любви отца он жить просто не может, а жить хочет, потому что знает о любви отца. Парадокс жизни. Этот человек начал властвовать над собой.
На самом деле подлинная власть — это не другим сказать «делай так или так». А подлинная власть — это себя сделать человеком. Подлинная власть — это себя вернуть к Тому, Кто подарил жизнь, и не для того, чтобы отсидеться, перезимовать, а там опять во все тяжкие. А потому что, оказывается, драгоценнее этой любви нет ничего, и страшнее нелюбви нет ничего.
Старший сын пришёл. Все это увидел. Огорчился. Ну, как же так, я с тобой, а праздника дома у нас такого не бывало. А этот тебя позорил, этот имя твое растоптал в грязи, даже до корыта свиней, и ты вот так его встречаешь! Да, иногда так невозможно простить другого человека. Ну, ты готов ему все вспомнить, даже в семье. Я уж не говорю о знакомых и близких. Ну, как же, ну, всё. Этот человек погиб. И вдруг он появляется на небосклоне жизни, а ты даже не хочешь подойти к нему, и со стороны смотришь и говоришь: «нет, погиб, ничего уже, мол, не изменишь». Не могу простить, не могу войти в дом, не могу порадоваться с этим человеком. Хоть и вижу, что отец радуется, но я не могу. Я не могу это простить. Вот это тоже нам предстоит пережить.
Это тоже так по-человечески. Не уметь простить, не уметь порадоваться о том, что Бог простил другого человека. Навсегда заклеймить его и даже в телефонной книге имя его поменять на какое-нибудь горькое, гадкое, чтобы, как только видеть, опять себя раздражать этим именем, и продолжать не прощать, злиться. Относиться по справедливости. Как этот сын говорит: «я всё время на тебя работаю и ничего не имею, а этот, все у него есть, и он всё расточил». Отец, который больше всего в жизни умел любить, и старшему сказал: «все моё – твое, и ты всегда со мной». Разве все то, что ты имеешь, и те добродетели, которые ты имеешь, и ту жизнь, которую ты имеешь, и то счастье, и те возможности, которые ты имеешь, не я тебе дал? Все моё – твое. И то, что ты счастлив – это мое счастье. И то, что ты жив – это моя радость и моя жизнь, это моё утешение. Порадуйся же о том, что тот, кто был потерян, нашёлся, и тот, кто был мёртв, вернулся к жизни.
Такой удивительный рассказ о нас с вами. И в этом рассказе для всех есть своё место. А, может быть, иногда кажется, что все эти образы – это всего лишь действа в одном лице. Но, как бы там ни было, отец делает всегда то, что умеет делать лучше всего – он любит. И в эти дни, предшествующие началу Великого поста, как времени особого испытания своей любви к Отцу, это так нужно знать.
И кем бы я ни был в этой истории, Он одинаково мне говорит: «Я всегда тебя жду и никогда не перестану тебя любить. И пусть это поможет тебе остаться человеком настоящим, сильным, мужественным. Я никогда не закрою дверь перед тобою, и пусть это всегда оставит в тебе мысль, что тебя ждут. И ты придёшь ко Мне не потому, что тебе больше некуда идти. Это неправда. Тебе есть куда идти. И дверь Моего Царства, Моего Мира всегда открыта для тебя. Даже тогда, когда люди закроют дверь твоей жизни крышкой гроба, дверь Моего Царства не закроется никогда».
Начинается Неделя о блудном сыне, о людях, обо мне, о тебе, о каждом из нас. И знаете, я хотел бы попросить каждого из вас эту притчу, как сможете, что найдёте для себя в ней особенного, своего, нужного, а лучше перечитайте, но обязательно перескажите самому близкому человеку. Поговорите об этом дома, ведь это так важно знать, что тебя ждёт Тот, Кто лучше всего и больше всего в жизни может любить. Аминь.