"Страшный суд – это суд над нашим недочеловечеством. Мог бы, а не делал. Жалко было, а эту жалость никак не выразил в своих поступках. Наоборот, иногда даже трусливо прятал ее. И на Страшном суде всё это обнаружится".
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Сегодня мы слышим Евангелие о Страшном Суде. Вот вся неделя наступающая так будет и называться Неделя о Страшном Суде. Сегодня мы слышали Евангелие о нашем с вами недочеловечестве. Вроде бы и люди, да, вот, людского мало. Вроде бы и люди, но в самый главный момент так и не хватает сил поступить по-человечески. И вот этот важный берег нашей жизни и станет последним рубежом, от которого начнется суд Божий. Я хотел бы перечитать вновь Евангелие, которое мы только что слышали по-русски для лучшего понимания и усвоения церковнославянского языка.
Апостол и евангелист Матфей пишет следующее: сказал Господь: "когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на Престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: «приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне». Тогда праведники скажут Ему в ответ: «Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? Когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? Когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?» И Царь скажет им в ответ: «истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне». Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: «идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня». Тогда и они скажут Ему в ответ: «Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?» Тогда скажет им в ответ: «истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне». И пойдут сии в му́ку вечную, а праведники в жизнь вечную". (Мф 25:31-46).
Вообще, мы стараемся как можно реже говорить о суде. Нет, конечно, мы иногда произносим наши русские пословицы: «от сумы да тюрьмы не зарекайся». Но вот так, чтобы поговорить о суде… Ну, разве что о суде над другими. Конечно, мы бываем участниками суда. Мы нередко других судим. Мы взвешиваем и измеряем, мы оцениваем и пересчитываем, мы злимся и ненавидим, мы радуемся и злорадствуем. Мы ещё и желаем большего суда. И говорим: «вот бы с этим так или с этим так». Но всё чаще, когда мы говорим о суде, мы говорим о некоторой нашей справедливости. Вот, мол, тот столько денег присвоил себе. Ну, что ж, пришло время отвечать. Ну, а если бы эти деньги оказались в моём распоряжении? Да, даже не те, а те, которые теперь у меня есть. Как бы я ими распорядился? Стал бы я милосерднее, заботливее? Смог бы я сквозь них разглядеть других людей? И ведь деньги – не самое главное. И так во всём. И повторюсь, мы очень часто, если и говорим о суде, то только над другими.
Ну, когда кто-нибудь из нас в последний раз судил себя? Нет, конечно, не один на один, когда ты утром с досады вспоминаешь о прожитом вчера дне, и говоришь: «зря, конечно, я так сказал» или «зря я так поступил, вот этого не нужно было, в следующий раз постараюсь этого не делать». Это хорошо, когда в тебе совесть еще не погибла. Но когда ты судил себя перед своими друзьями? Вот так, взяв их вместе, и сказав: знаете, я хочу вам сознаться в том, как по-дурному я поступил. Вот, в моей жизни был друг, которого посадили в тюрьму. И знаете, я перед другими отказался от него. Ну, чтобы никто вдруг не вспомнил о том, что мы были с ним друзьями. Мало ли что потом обо мне скажут. И знаете, я даже не пишу ему. И уж тем более, навряд ли буду посещать его. И вот говорю я вам всё это, потому что мне за это стыдно, больно. Я оставил своего друга. И не потому, что он прав или неправ, и не потому что он что-то делает так или не так. Я оставил своего друга, потому что испугался. И так во всём недочеловечество.
Недочеловечество – это тогда, когда наше человечество в самый важный, в самый жгучий, в самый значимый и жизненный момент нашей жизни должно в нас торжествовать, это тогда, когда мы в других видим людей, это тогда, когда мы даже в оступившемся сначала видим человека, а уже затем человека, упавшего. Человечество – это тогда, когда ты в других видишь людей, и тебе по-людски их жалко, потому что ты точно такой же. Человечество – это когда те, кто в больнице, и ты болеешь вместе с ними, и они болеют с тобой, это те, которые в заключении, и они не безразличны тебе. Человечество – это тогда, когда ты делаешь чуть больше, чем просто не делаешь плохого, когда ты делаешь шаг навстречу к человеку, ты всегда упираешься в Бога, всегда. Таков закон удивительного бытия – шаг к человеку – это всегда шаг Богу. И, напротив, всякое презрение или всякая нелюбовь, или всякое предательство или всякое безразличие, или усталость по отношению к людям – всё это по отношению к Богу.
Страшный суд – это суд над нашим недочеловечеством. Мог бы, а не делал. Жалко было, а эту жалость никак не выразил в своих поступках. Наоборот, иногда даже трусливо прятал ее. И на Страшном суде всё это обнаружится. Сейчас в нашей жизни всё так смешано. И даже спросишь о таком друге тебя, и скажешь: «ой, ну, знаешь, жизнь такая сложная, в ней столько намешано, столько всего неоднозначного». Или когда мы начинаем говорить о другом человеке: «слушай, ты же дружил с ним». И вместо того, чтобы сказать: «я и сейчас дружу, не вижу, но молюсь о нём, всё ещё доверяю ему, прошу у Бога, чтобы Бог помог ему исправиться». Мы вдруг как недолюди отвечаем: «знаешь, не всё так просто, не всё так просто». И мы смешиваем в себе человеческое с нечеловеческим.
Святитель Иоанн Златоуст о Страшном суде говорит так: там Бог всё разделит. Сейчас всё смешано. Вот сейчас то самое состояние, когда мы говорим: «знаешь, не так всё просто». Сейчас все в нас смешано, но на Страшном суде Бог всё разделит и поставит на свои места, и одних назовёт козлищами, а других – овцами. Разделит по свойствам: одних, от которых есть толк – и шерсть даёт, и молоко, и ягнят, - продолжает святитель Иоанн Златоуст, - а других – козлов, от которых нет никакого плода, всё у таких сложно.
Или как сказал бы современный человек: «всё не так просто». Да, если ты любишь, то ты любишь, а если ты не любишь, то у тебя всё непросто. Если ты честный, то ты честный, а если ты лжешь, у тебя не всё просто. Если ты верный, то ты верный, а если не такой, ты опять скажешь: «знаешь, жизнь сложная, в ней всякое бывает». Страшный суд – это тогда, когда моё недочеловечество уже ничем не исправить.
Бог всё поставит на свои места. И больно будет не от того, что я кажусь среди тех самых козлов, а горько будет от того, что мог бы и оказаться среди плодоносных овец. Мог бы дойти, но не дошёл. Мог бы переступить через себя, но не сделал этого. Мог бы простить, но злился и более того, еще и хвалился этим: «вот как я этому человеку хорошенечко-то ответил при всех». Мог бы продолжить любить, но свое сердце занял другим, а для того, чтобы совесть постепенно угасала, дал ей право судить других вне себя, и она всю твою жизнь судила других.
И однажды на Страшном суде её голос окажется голосом одного в пустыне. Никто с ней не повторит ее слов. И всё окажется было намного проще, и не нужно было придумывать, что жизнь сложная, что так сложились обстоятельства. А всего лишь нужно было пойти в больницу, когда заболел друг или мама. Всего лишь нужно было, когда ты видел человека, который хочет покушать, дать ему поесть. Всего-то нужно было не пройти мимо другого плачущего человека, и для этого не нужно было много сил, средств, должностей, положений – для этого нужно было быть человеком. Но наше недочеловечество иногда продолжает воротить нашей волей. Мол, тот виноват сам. Да и с этим произошло, как должно было. А что ты хотел? Как ты жил, так и получил. Каждому мы найдём суд. Но и нам готовится Суд Страшный у Бога, и этот Суд однажды найдет нас. Мы однажды предстанет перед Ним. И говорю это не для того, чтобы испугаться, а для того, чтобы уже сейчас взять в адвокаты свои дела. Говорю это не для того, чтобы напугать себя и испугать так, чтобы ответить: «мол, ну, кто там оправдается».
Оправдаются. Ведь там окажутся и те, которые будут по правую сторону, те, которые услышат: «придите ко Мне, благословенные». Значит выбор всегда есть. И Суд будет судом любви, судом правды не над нашими намерениями – как бы я хотел, а над нашими делами – как я сделал. И вот сейчас я уже слышу как ангелы зовут на этот Суд. Может быть ещё не меня. Может быть кто-то рядом со мной или за моей спиной, или передо мной отправиться на этот Суд уже сегодня, а может быть и я. Я не знаю, когда Бог позовёт на него, но я знаю, что именно с него начнется моя вечность, которая станет продолжением временной жизни. Каким я был сейчас, таким буду и в вечности.
Как Господь говорит: в чём застану, в том и осужу. В молитве застанет, суд будет добрым. В любви застанет, суд будет милостивым. В слезах покаяния застанет, суд будет милосердным. В благодарности застанет, суд будет богатым, Он оправдает. Застанет в ненависти, в нелюбви, в предательстве, в грязи, в страстях, в лени, в безразличии, таков будет и Суд. На Страшном суде Господь лишь только скажет нам: Аминь. Он не будет вспоминать, что мы сделали. Мы сами со своими делами расскажем Ему, что мы делали. Наши дела и будут нас судить.
И притом, ты не сможешь привести одно дело и постараться не приводить другое. Все дела придут: дела, в которых я раскаялся говорить не смогут; дела, в которых я исправился, будут немыми; дела, которые я выплакал в покаянных слезах, как свой грех и свой порок, станут невесомыми и на чаше Суда милосердия Божия будут незаметны. А все дела, с которыми я жил и соглашался, которые я делал от своей воли и намерено, они будут говорить. Кто заговорит на этом Суде, решать нам. Заговорят те, которых мы простили или те, которых мы не простили. Заговорят те, которых мы полюбили или которым мы помогли, или по отношению к которым мы были настоящими людьми или, напротив, заговорят те, перед которыми мы были недочеловеками – решать нам и решать сейчас. На Страшном суде наше решение вступит в силу.
Впереди Масленица, и начнется Великий пост. И на этой Масленице мы постараемся, вот давайте изо всех сил, сколько есть, сколько человеческого в нас осталось, начать поступать по-людски. И прежде, чем через неделю мы придём сюда в храм, чтобы плакать в Прощёное воскресенье, сделаем всё, чтобы наши слёзы не были бы слезами крокодилов, чтобы наши слёзы были бы слезами настоящих людей, человеков, искренними, со вкусом правильных дел, правильных принятых решений, свободной молитвы, свободного шага навстречу к Тому, Кто на Суде хотел бы сказать каждому из нас: «приидите, благословенные Отца Моего, и наследуйте Царство, уготованное вам, вам уготованное от создания мира». Аминь.